Любовь среди руин. Полное собрание рассказов - [50]
Фантасмагорическое путешествие вниз по течению; Рип, восседающий на тюках в грузовом отсеке; капитан, невозмутимо попыхивающий сигарой. Они то и дело останавливались в селениях куда меньше Лондона, но выстроенных по тому же самому плану. Здесь любопытные англичане толпились на берегу или, барахтаясь, подплывали ближе, чтобы поглазеть на Рипа, пока им категорически не велели держаться на расстоянии. Кошмарное путешествие продолжилось.
Прибытие на побережье; большая военная база; форма из кожи и меха; черные лица; флаги; приветствия. Пристань с большим пароходом; казармы и дом правительства. Негр-антрополог в огромных очках. Впечатления стали более яркими и более краткими; мгновенное озарение, подобное мерцанию молнии. Кто-то терпеливо пытается поговорить с Рипом. Кто-то очень медленно произносит английские слова, читая ему из книги — знакомые слова с необычным акцентом; чернокожий человек, читающий Рипу Шекспира. Кто-то измеряет его череп штангенциркулем. Усиливается мрак и отчаяние; несвобода и чужеродность; моменты озарения — все более редкие и фантастические.
Ночью, когда Рип просыпался и лежал наедине со своими мыслями — весьма ясными и безутешными, он говорил себе: «Это не сон. Я просто сошел с ума». Потом чернота и дикость стали еще беспросветнее.
Офицеры и официальные лица приходили и уходили. Поговаривали о том, чтобы отправить его «домой». «Дом», — думал Рип, и за следующим административным городом, расплывчатым и более отдаленным, он увидел упорядоченную череду безликих апартаментов с паровым отоплением, крыши кают и прогулочные палубы, казино, бары и рестораны, которые были его домом.
А позднее — насколько позднее, он не мог бы сказать — что-то новое и в то же время нестареющее. Слово «Миссия», написанное краской на борту. Чернокожий, одетый в доминиканскую рясу… и усиливающаяся ясность. Рип знал, что при всей инаковости там возникло что-то знакомое, очертания среди хаоса. Нечто совершалось. Нечто знакомое Рипу. Нечто неподвластное двадцати пяти векам. Из его собственного детства, пережившего старость мира. В бревенчатой церквушке прибрежного городка он сидел на корточках среди местных прихожан. Некоторые из них были одеты в поношенные мундиры. На женщинах были мешковатые, по-монашески сшитые платья. Растрепанные белые люди вокруг него глядели затуманенными, непонимающими глазами в другой конец комнаты, где горели две свечи. Священник повернул к ним свое кроткое черное лицо.
— Ite, missa est[108].
Прошло несколько дней после происшествия, прежде чем Рип пришел в себя настолько, чтобы говорить. Когда к нему вернулось сознание, он спросил у священника, сидевшего у его изголовья:
— Одного я не могу понять, отче: каким образом вы-то там оказались?
— Меня вызвали проведать сэра Аластора. Он не слишком пострадал, но лежал без памяти. Вы оба счастливо отделались. Странно, что сэр Аластор послал за мной, — он ведь не был католиком, но, похоже, пока он лежал без чувств, ему приснился некий сон, заставивший его послать за священником. Потом мне сказали, что и вы здесь, так что я навестил и вас.
Рип ненадолго задумался. Он почувствовал сильное головокружение, когда попытался размышлять.
— Аластор тоже видел сон?
— Очевидно, что-то о Средневековье. Это и заставило его послать за мной.
— Отче, — сказал Рип, — я хочу исповедоваться… Я экспериментировал с черной магией…
По специальному заказу
Альтернативное окончание «Пригоршни праха»
Оно использовано в сериальной версии и заменяет главы V, VI и VII, начинаясь на двести сорок первой странице книги. Весь бразильский эпизод, таким образом, пропущен. Тони Ласт покидает Лондон после неудачной попытки договориться с женой о разводе и отправляется в долгий и праздный круиз.
Следующей зимой
Во второй половине дня, уже под вечер, лайнер вошел в порт Саутгемптона.
Они расстались с солнцем три дня назад; после Азорских островов было открытое море; над Каналом белел туман. Тони бодрствовал всю ночь, потревоженный противотуманными сигналами и сомнениями, связанными с предстоящим возвращением.
Они пришвартовались у причала. Тони перегнулся через перила, высматривая своего шофера. Он заранее отправил каблограмму в Хеттон, что его нужно встретить и отвезти домой. Ему хотелось увидеть новые ванные комнаты. Половину лета в Хеттоне трудились рабочие. Его ожидает множество перемен.
Поездка прошла без приключений. Тони не питал страсти к серьезным путешествиям среди джунглей, скал и пампасов; он не имел ни малейшего желания убивать крупную дичь или исследовать не отмеченные на карте притоки рек. Англию он покинул, потому что в сложившихся обстоятельствах это казалось ему правильной процедурой, обычаем, освященным в художественной литературе и истории поколениями разочарованных мужей. Он вверил себя попечению туристического агентства и несколько ленивых месяцев болтался между островами Вест-Индии, обедал в резиденциях губернаторов, попивал коктейли на клубных верандах и легко обретал популярность за капитанскими столиками, метал на палубе кольца и играл в пинг-понг, танцевал на палубе и катался с новыми знакомыми по хорошо обустроенным дорогам среди тропической растительности. Теперь он снова был дома. За прошедшие недели он все реже и реже думал о Бренде.
Роман «Мерзкая плоть» — одна из самых сильных сатирических книг 30-х годов. Перед читателем проносится причудливая вереница ярко размалеванных масок, кружащихся в шутовском хороводе на карнавале торжествующей «мерзкой плоти». В этом «хороводе» участвуют крупные магнаты и мелкие репортеры, автогонщики, провинциальный священник и многие-многие другие.
В романной трилогии «Офицеры и джентльмены» («Меч почета», 1952–1961) английский писатель Ивлин Во, известный своей склонностью выносить убийственно-ироничные приговоры не только отдельным персонажам, но и целым сословиям, обращает беспощадный сатирический взгляд на красу и гордость Британии – ее армию. Прослеживая судьбу лейтенанта, а впоследствии капитана Гая Краучбека, проходящего службу в Королевском корпусе алебардщиков в годы Второй мировой войны, автор развенчивает державный миф о военных – «строителях империи».
Ироническая фантасмагория, сравнимая с произведениями Гоголя и Салтыкова-Щедрина, но на чисто британском материале.Что вытворяет Ивлин Во в этом небольшом романе со штампами «колониальной прозы», прозы антивоенной и прозы «сельской» — описать невозможно, для этого цитировать бы пришлось всю книгу.Итак, произошла маленькая и смешная в общем-то ошибка: скромного корреспондента провинциальной газетки отправили вместо его однофамильца в некую охваченную войной африканскую страну освещать боевые действия.
Творчество классика английской литературы XX столетия Ивлина Во (1903-1966) хорошо известно в России. «Возвращение в Брайдсхед» (1945) — один из лучших романов писателя, знакомый читателям и по блестящей телевизионной экранизации.
Видный британский прозаик Ивлин Во (1903–1966) точен и органичен в описании жизни английской аристократии. Во время учебы в Оксфорде будущий писатель сблизился с золотой молодежью, и эти впечатления легли в основу многих его книг. В центре романа «Пригоршня праха» — разлад между супругами Тони и Брендой, но эта, казалось бы, заурядная житейская ситуация под пером мастера приобретает общечеловеческое и трагедийное звучание.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.
Две женщины — наша современница студентка и советская поэтесса, их судьбы пересекаются, скрещиваться и в них, как в зеркале отражается эпоха…
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
Историческая трилогия выдающейся норвежской писательницы Сигрид Унсет (1882–1949) «Кристин, дочь Лавранса» была удостоена Нобелевской премии 1929 года. Действие этой увлекательной семейной саги происходит в средневековой Норвегии. Сюжет представляет собой историю жизни девушки из зажиточной семьи, связавшей свою судьбу с легкомысленным рыцарем Эрландом. Это история о любви и верности, о страсти и долге, о высокой цене, которую порой приходится платить за исполнение желаний. Предлагаем читателям впервые на русском все три части романа – «Венец», «Хозяйка» и «Крест» – в одном томе.
Люси Мур очень счастлива: у нее есть любимый и любящий муж, очаровательный сынишка, уютный дом, сверкающий чистотой. Ее оптимизм не знает границ, и она хочет осчастливить всех вокруг себя. Люси приглашает погостить Анну, кузину мужа, не подозревая, что в ее прошлом есть тайна, бросающая тень на все семейство Мур. С появлением этой женщины чистенький, такой правильный и упорядоченный мирок Люси начинает рассыпаться подобно карточному домику. Она ищет выход из двусмысленного положения и в своем лихорадочном стремлении сохранить дом и семью совершает непоправимый поступок, который приводит к страшной трагедии… «Три любви» – еще один шедевр Кронина, написанный в великолепной повествовательной традиции романов «Замок Броуди», «Ключи Царства», «Древо Иуды». Впервые на русском языке!
Джеймс Джойс (1882–1941) — великий ирландский писатель, классик и одновременно разрушитель классики с ее канонами, человек, которому более, чем кому-либо, обязаны своим рождением новые литературные школы и направления XX века. Роман «Улисс» (1922) — главное произведение писателя, определившее пути развития искусства прозы и не раз признанное лучшим, значительнейшим романом за всю историю этого жанра. По замыслу автора, «Улисс» — рассказ об одном дне, прожитом одним обывателем из одного некрупного европейского городка, — вместил в себя всю литературу со всеми ее стилями и техниками письма и выразил все, что искусство способно сказать о человеке.
Самый популярный роман знаменитого прозаика Арчибальда Кронина. Многим известна английская пословица «Мой дом — моя крепость». И узнать тайны английского дома, увидеть «невидимые миру слезы» мало кому удается. Однако дом Джеймса Броуди стал не крепостью, для членов его семьи он превратился в настоящую тюрьму. Из нее вырывается старшая дочь Мэри, уезжает сын Мэт, а вот те, кто смиряется с самодурством и деспотизмом Броуди — его жена Маргарет и малышка Несси, — обречены…