Любовь с итальянским акцентом - [12]

Как-то в один из таких мягких сентябрьских дней Слава Демин принес им в дом небольшое ведро поздней крупной черемухи. Ягоды пахли горьковатым дурманом. Наташа всплеснула руками при виде этого чуда:

— Неужели сам набрал?

— А кто же? — вопросом ответил Слава. — За рекой собирал. Случайно место нашел, где еще не обобрали.

— Так это же так нелегко — по ягодке, по ягодке! — оценила его кропотливый труд Наташа. — Позвал бы меня, вместе бы и собрали.

— Я не думал, что ты пойдешь, — признался Слава.

— А помнишь, как в детстве собирали? — улыбнулась Наташа.

— А как же, помню! — ответил Слава.

…Иногда по выходным дням две семьи, Симаковы и Демины, выезжали вместе на целый день за реку воздухом подышать. Там и собирали черемуху. Взрослые обирали ветви, стоя на земле, а дети — Наташа и Слава — вскарабкивались наверх. На шею вешали небольшие лотки, привязанные ленточкой, чтобы руки были свободны. Черемуха терпко-сладкая, душистая, нежная! Горсточку в лоток, горсточку в роток! Горсточку в лоток, другую опять в роток. Потом дразнили друг друга, показывая почерневшие языки и зубы. Весело было!

— Ладно, спасибо тебе. На пироги с черемухой обязательно позову, — пообещала Наташа Славе.

Черемуху прокрутили трижды, засахарили в банках на зиму. Это самая душистая, вкусная начинка для сладких домашних плюшек и пирогов!

Осенью при встречах со знакомыми только и разговоров, кто сколько банок закрыл к зиме. Так уж тут принято. Когда весь город солил огурцы и помидоры, Наташа старательно изучала русско-итальянский разговорник. Все прошлое лето и в золотые дни сентября слышала она свое имя, произносимое полушепотом с нежным заморским акцентом. Инженер из итальянского города Римини, Алессандро Годзини, восхищался каждым Наташиным движением и словом так искренне, что можно было подумать, будто в Италии женщин совсем не существует. Наташа и не подозревала, что кому-то может быть настолько интересна ее привычная жизнь и она сама. Традиции ее народа. Природа ее родного края. Блюда русской кухни. Что еще? Да все!

Красавец Алессандро был любознателен, как ребенок, впитывал всякую занимательную для него информацию, словно хотел потом на своей родине удивить всех новыми познаниями, приобретенными на Уральской земле. Он обладал счастливой способностью игнорировать неудобства в быту. Алессандро только иногда высказывал удивление по поводу удручающего развала российской экономики, но Наташа в этом масштабном вопросе и сама была не сильна. Она показывала ему красивые места, такие, как кривое царство берез, речные заводи, заречные луга. Итальянец и сам рассказывал ей много интересного. День, проведенный без него, уже казался Наташе скучным. Где-то впереди маячило неизбежное расставание, а пока она не противилась их встречам, не таилась, но и не загадывала ничего понапрасну.

Анна Андреевна однажды сказала ей:

— Соседки спрашивают меня про твоего ухажера, а я и не знаю, каков он из себя. Ты бы привела домой его, познакомила нас.

— Зачем вас знакомить, мама! — возразила Наташа. — Он же не жених мне. Уедет скоро в свою Италию, а там и соседки обо всем забудут.

— А ты все же приведи, — упрямо сказала мать.

— Так ты не осуждаешь меня, мама? — Наташа прижалась к ней в порыве признательности.

— Мне ли судить тебя, доченька? Зачем тебе от судьбы прятаться? Молодая, красивая и не глупая. Что наши бабы здесь видели? Раз итальянец на тебя глаз положил, значит, разглядел что-то в тебе, что ты и сама не знаешь, — рассудила Анна Андреевна.

И однажды в субботу мать поставила домашнюю опару для кислого дрожжевого теста в большой кастрюле, как раньше, при отце, потом замесила его по-своему, с молитвой. Не торопясь, приготовила начинки, затеяла пироги. К вечеру достали своих грибочков маринованных, огурчиков малосольных, наливочки, водочки. Наташа привела Алессандро.

У него был очень легкий характер и веселый нрав. Все угощения ел с большим аппетитом, а потом целовал Анне Андреевне натруженные руки. Антошка тоже не остался без его внимания. Алессандро сложил с ним немудреный паззл. Напоследок даже спел с Анной Андреевной в два голоса.

Наташа смотрела на мать, на своего итальянца и думала, что жизнь не полосатая, нет. Она пятнистая, разноцветная. Кто-то там, наверху, играет с нами в пятнашки. И если не стоять на месте, то яркие пятна будут выпадать чаще. Какие детские глупости лезли ей в голову под влиянием этого жизнелюбивого итальянца Алессандро!

Когда весь город солил капусту, Наташа провожала Алессандро Годзини в далекую теплую Италию. Расстались ласково и легко: каждый возвращался в свою привычную стихию.

Через день она с матерью шинковала на кухне тугие тяжелые кочаны, строгала морковь. Антошка грыз сладкие кочерыжки, возил по комнатам на большом игрушечном самосвале обрезки овощей. Сколько Наташа себя помнила, каждый октябрь повторялся этот ритуал в их доме. Только в этом году банок было поменьше. Так ведь и семья у них небольшая — всего-то три человека.

— А в Италии, наверное, еще тепло, — неожиданно сказала мать. — Про все с Алессандро поговорили, а вот какая там зима, не спросили.