Любовь прекрасна - [9]

— Тетушка — наша семейная реликвия. Если кто-то и может разобраться в связях между нами, то это тетя Шарлотта. Более того, она с удовольствием сделает это. У нее просто инстинкт сыщика. Знаешь пословицу: «В каждом доме есть свой скелет в шкафу»? Пальцев на руках не хватит подсчитать, сколько таких «скелетов» она вытащила на дневной свет и с гордостью демонстрирует. А бесчисленные семейные предания! В этом, разумеется, есть и негативная сторона, зачем ворошить старое? Но она неумолима, ее девиз — «Лучший секрет — раскрытый секрет».

Заинтересованная его рассказом, Ленни рассмеялась:

— Она говорит как заправский исследователь!

— Она любит все доводить до конца. Когда она впервые начала копаться в семейных архивах, то изучила все методы классификации и анализа информации и в конце концов стала настоящим профессионалом.

— Сколько ей лет?

— Почти девяносто. Дайверы либо умирают в юном возрасте, либо живут вечно.

Его легкая выразительная улыбка разбила ее защитную броню, достигнув таких глубин, каких прежде никто не касался.

— Фантастика! — неуверенно произнесла она.

— Тетя Шарлотта, конечно, личность. Мне очень хочется, чтобы ты встретилась с ней. — В его словах не было и тени сомнения, словно ему и в голову не приходило, что его тетя может отказаться от встречи с незнакомой молодой особой.

В это мгновение Ленни показалось, что она переступила запретный порог и вошла в дверь, которая мягко, но безжалостно захлопнулась за ней. Ты же не собиралась делать это, вопила ее совесть, сдаваясь под мощным напором чувств. Остановись! Ни шага дальше по этой рискованной дорожке! Он опасен, и ты опять становишься похожа на идиотку, какой была с Куином Макоу.

Подошел официант с корзиной горячих булочек, затем другой принес их еду — креветки в белом вине для нее, салат и ростбиф для Стэнли.

— Откуда у тебя такое редкое имя? — спросил Стэнли, разламывая ржаную булочку.

— Оно передается по женской линии в нашей семье. Честно говоря, меня не очень прельщает его средневековый блеск. Слишком помпезно — Ле-о-но-ра! Все близкие зовут меня Ленни.

— Леонора… Постой, постой… Кажется, у Верди?

— Да, в «Трубадуре».

— Ты такая же самоотверженная, Ленни? — спросил он, лукаво улыбаясь. — Надеюсь, ты не собираешься постричься в монахини, как твоя оперная тезка?

— Нет, полагаю, не придется. — Она подняла глаза от тарелки. — Между прочим, в переводе с греческого это значит «утешение». Мне кажется, и в нашей жизни есть место этому чувству, не обязательно идти в монастырь. — Она пожала плечами. — Я по природе оптимистична и уравновешенна. Пожалуй, именно эти два качества наиболее точно характеризуют меня.

— Ни взлетов, ни падений, устойчивое равновесие во всем.

— По большей части, — ответила она, стараясь не реагировать на его иронию.

Не так просто было достичь этого «равновесия». Потребовались годы напряженных усилий, прежде чем она смогла сказать себе: отныне, что бы ни случилось, я буду действовать осмотрительно. А потому, как ни интригующа была сложившаяся ситуация и привлекателен этот мужчина, она не хочет рисковать своей жизнью.

Раздосадованная тем, что совершила где-то промах и подпустила его слишком близко, Леонора погрузилась в состояние молчаливой настороженности. Стэнли сам по себе не представлял угрозы. Чего ей следовало опасаться, так это ее собственной странной реакции на исходящее от него обаяние, которое с каждой секундой все сильнее и сильнее обволакивало ее, разбивая все преграды.

— А как у тебя? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, с праздным любопытством дальней родственницы. — Ты типичный промышленный магнат, работающий с утра до ночи? — Она взглянула на кожаный портфель у его ног.

Нет! Его улыбку следовало бы запретить, подумала Ленни. Она была вызывающе неотразима и угрожала всей женской половине человечества. Скрытая в ней самоирония и обаяние смягчали некоторую высокомерность, которая сквозила в его правильных, чуть резковатых чертах, придавая лицу удивительный, неповторимый магнетизм.

— Похоже, ты тоже собираешься начать маленькое расследование, — заметил он.

Ленни подцепила на вилку очередную креветку, удивляясь, что не испытывает обычного наслаждения от любимого блюда.

— Моя подруга, с которой мы были тогда в опере, дала мне почитать статью о тебе в одном деловом журнале. — Иветт притащила журнал накануне. Леонора прочла и выбросила его в мусорное ведро. Разумеется, она не стала упоминать эти подробности. — Там была фотография. Вот почему я спрашиваю…

— А как ты думаешь, — перебил он ее, опять возвращаясь к главной теме, — что я должен был чувствовать, когда увидел свое лицо в толпе? — Он изобразил грозную гримасу. — Я хотел вытащить тебя и спросить, какого черта ты с ним делаешь? — Стэнли рассмеялся.

Брови Леоноры поползли вверх.

— Неправда! У тебя не дрогнул ни один мускул! Я уверена, что твоя приятельница даже ничего не заметила.

О, она красивая, эта его спутница. А уж что касается одежды, просто высший класс! Но я тоже ничего себе, подумала Ленни.

«Ничего себе?» Она уже сравнивает! А приз в этом соревновании — Стэнли Дайвер! Ход ее мыслей не на шутку встревожил девушку. Хорошо, допустим, она увлеклась Дайвером, но ведь она может справиться с этим. Само по себе это вовсе не удивительно. От него исходит такая уверенность — «мужчина, на которого можно опереться». Но зачем ему с его незаурядным умом такой откровенный мужской шарм? Нет, это уж слишком!