Любовь по-санкюлотски - [40]
— Проучите его хорошенько и вышвырните вон!
Слуги выполнили приказание хозяйки, и бедняга нищий тут же оказался на улице, где его побитая физиономия вызвала сочувствие прохожих. Они принялись расспрашивать его о том, что же с ним приключилось, и он рассказал им обо всем, что увидел в доме у госпожи де Лаж, а также о приеме, оказанном ему в День святой Епифании.
Весть об этом происшествии очень быстро облетела весь Кобленц. И та неприязнь, которую питали немцы к французским эмигрантам, значительно возросла. Им стало понятным, почему славное королевство лилий сотрясали такие невзгоды…
Скандал получился довольно громким и очень сильно навредил графу Прованскому, который в то время пытался раздобыть деньги для армии Конде.
«Грязь, которая разлетелась во все стороны после происшествия у госпожи де Лаж, — отмечает современник тех событий, — запятнала всех французов и опорочила само дело эмиграции. В глазах многих жителей Пруссии граф Прованский стал выглядеть покровителем своры развратников. И некоторые европейские монархи, которые с удовольствием наблюдали, как Францию сотрясала Революция, воспользовались этим для того, чтобы оставить защитников монархического строя без средств»[107].
Госпожа де Бальби, обеспокоенная ужасными последствиями этого веселого вечера у госпожи де Лаж, стала искать выход из создавшегося положения. Надо было как можно скорее отыскать какого-нибудь могущественного и богатого монарха, который мог бы финансировать эмиграцию. И тут фаворитка вспомнила о российской императрице Екатерине II, посланник которой как раз находился в Кобленце.
Она пригласила русского дипломата к себе домой, стала ластиться к нему, словно кошка, очаровала его, шепнув ему кое-что на ухо «для разогрева». В тот же вечер он уже был без ума от нее, а на другой день бросился к ее ногам. Она подняла его, подвела к кровати и стала его любовницей.
Спустя несколько недель, полностью покоренный этой дьявольской женщиной, он добился того, что Екатерина согласилась оказать эмигрантам из Франции полную поддержку России…
В результате то, что разрушила одна женщина, было восстановлено другой.
И это еще раз доказало, что, говоря эзоповским языком, «дамский ежик» может послужить как доброму, так и злому делу…
Глава 13
Ферсен проводит ночь в Тюильри
Как много бывает прекрасных ночей…
Ж.-Р. Коссимон
В то время пока госпожа де Бальби с помощью своих чар старалась склонить Россию к поддержке дела эмиграции, другая женщина готовилась придать Революции новое направление, превратив восстание французского народа в европейский конфликт…
Этой женщиной была Теруань де Мерикур, которая, как можно догадаться, ничуть не растеряла ни своих прелестей, ни навыков…
В мае 1790 года она неожиданно покинула Францию и возвратилась в свою родную деревушку Маркур, где начала вести революционную пропаганду.
Эта ее деятельность на территории Австрийской империи была расценена властями как нежелательная, и уже в феврале 1791 года она очутилась в камере крепости Куфштайн близ границы Тироля и Баварии. Всякие сношения с Францией ей были запрещены.
В октябре император Леопольд II, наслышанный о любовных похождениях Теруань, решил встретиться с ней. Она с такой искренностью защищала в разговоре с ним свое дело, что монарх проявил снисходительность:
— Мадам, я возвращаю вам свободу. Но в обмен на это прошу передать парижанам, что у королей еще достаточно могущества для того, чтобы подавить их безумство. Скажите им, что если они не желают прислушаться к голосу разума, то русская императрица, король прусский и я заставим их повиноваться с помощью пушек. Скажите им, пусть они поостерегутся нашего возмездия, ибо мы подвергнем их такому наказанию, что воспоминания о нем заставят содрогнуться последующие поколения.
Эти неосторожные слова бывшая куртизанка использовала потом для того, чтобы привести народ Франции в еще большее возбуждение.
24 ноября Теруань покинула Куфштайн, а в начале января она была уже в Париже. Там, в якобинском клубе, она произнесла пламенную речь, направленную против австрийского императора, где и пересказала его угрозы.
— Для того чтобы защитить нашу свободу, — воскликнула она в заключение, — мы должны объявить войну! Войну всем тиранам! Войну всем королям! Войну всей Европе!
Присутствовавшие стоя аплодировали ей, а Лантена, председательствовавший на заседании, усадил ее справа от себя.
— Вы только что выслушали одну из первых амазонок свободы! Пусть же она, как лидер своего пола, сполна получит почести присутствующих!
А вечером того же дня она пожелала выразить свою признательность наиболее расторопным якобинцам, которые быстро сообразили, какую выгоду они могут извлечь из ее энтузиазма…
Встреча состоялась в маленькой комнате, обставленной довольно скромно для тех развлечений, которыми предстояло заняться этим милым людям. Всю ночь граждане, используя Теруань как первооснову и как точку опоры, строили необычные фигуры, более походившие на акробатические пирамиды, нежели на позы для занятий любовью…
На другой день все вышеупомянутые якобинцы с горящими глазами обсуждали подробности этой бурно проведенной ночи, и каждый из них чувствовал в себе готовность во всем поддерживать эту очаровательную гражданку, которая умела так славно выражать свою признательность.
