Любовь по наследству - [25]

Сдвигаю брови и смотрю на него в недоумении.

— Откуда ты все это узнал?

Он берет меня за руку и крепко сжимает ее, будто боится, что сейчас я выпорхну в приоткрытое окно.

— Я работаю в полиции Нью-Йорка, у меня масса знакомств по всему свету. Впрочем, общие сведения в наши-то дни, когда всякому доступен Интернет, нетрудно узнать о ком угодно. — Он разжимает руку и изучает мои пальцы, словно поставил перед собой задачу в точности запомнить расположение и изгиб каждой черточки. — В тот момент у меня и возникло это странное чувство…

Мне снова делается страшно. Я ощущаю себя навек заключенной в клетку наших общих чувств и пока не могу понять, принесет ли мне такая жизнь счастье.

— Я сказал себе, что рано или поздно все равно тебя встречу, — рассказывает Кеннет, не поднимая глаз. — А когда Нора надумала выйти замуж, пристал к Джейн с просьбой… — Он умолкает.

До меня доходит, как все получилось. Я резко поворачиваю голову и смотрю на Кеннета широко раскрытыми глазами.

— Значит, если бы не ты, они, составляя список гостей, про нас и не вспомнили бы?

Он пожимает плечами.

— Не знаю… Вспомнить, может, и вспомнили бы, но приглашать скорее всего не стали бы.

К моим щекам приливает краска.

— А если бы я не приехала? Я приняла решение в последнюю минуту, да и то под влиянием настроения.

— Но ведь приняла же, — говорит Кеннет, приковывая ко мне взгляд своих темных глаз. — Иначе не могло быть…

— Нет, могло! — Я вырываю у него руку, вскакиваю и начинаю взволнованно ходить взад-вперед перед кроватью, еще не вполне понимая, что меня так не устраивает. — Я до сих пор удивляюсь, что приехала! Мне могли не дать выходных или Джонатан запротестовал бы — да мало ли как сложились бы обстоятельства! Я здесь по чистой случайности! — Останавливаюсь лицом к Кеннету и встряхиваю волосами, из которых так и не вытащила последние шпильки.

— Если бы ты не приехала, я придумал бы что-нибудь еще, — говорит он. — В крайнем случае сам явился бы в Сидней, нашел бы повод с тобой познакомиться. В конце концов, пришел бы к вам в дом под видом электрика или водопроводчика.

Смеюсь.

— Я сразу раскусила бы тебя, когда увидела бы, что ты не имеешь понятия, как устранить засор в душе.

— Засор в душе! — Кеннет ухмыляется. — Подумаешь, проблема! По-твоему, я настолько беспомощный? Не в состоянии справиться с элементарной задачей, умею лишь бегать за тенями из прошлого да припирать к стенке убийц?

С моих губ слетает вздох.

— Не знаю.

Кеннет барабанит пальцами по коленям.

— У меня, можно сказать, золотые руки. Я без труда починю телевизор, поправлю прохудившуюся крышу и даже немного готовлю. Словом, в домашнем хозяйстве я незаменим.

— Рекламируешь себя?

— А что тут такого? Без рекламы о товаре вообще не будут знать.

— Это ты себя называешь товаром? — спрашиваю я, заправляя за уши волосы.

— Образно выражаясь, — тотчас находится Кеннет.

Тут неясная мысль, которая все это время не давала мне покоя, окончательно сформировывается и меня опаляет жгучая злость.

— Подожди-подожди… — Складываю руки на груди и наклоняю вперед голову. — Но ведь ты совершенно не знал меня, понятия не имел, как я выгляжу, что собой представляю и чем занимаюсь!

— Да, но… — растерянно бормочет Кеннет, однако я его перебиваю:

— Получается, когда я здесь появилась, ты взглянул на меня не как на… гм… женщину, которая пришлась тебе по вкусу, а всего лишь как на дочь Эмили, в которую был безумно влюблен твой отец, как на ту, кем ты непременно должен увлечься… — Собственные слова потрясают меня до глубины души, и хочется повернуть время вспять, чтобы отказаться от поездки и никогда не знать о существовании Кеннета О’Дина.

Он поднимает руки, желая что-то сказать, но я не даю ему такой возможности:

— Ты убедил себя в том, что их любовь не могла бесследно исчезнуть, поверил, что мы должны стать своего рода наследниками, и не учел самого важного: чтобы не постигло жестокое разочарование, надо прежде всего разглядеть и узнать того, кого выбираешь. А обросшие выдумками рассказы и юношеские мечты отставить в сторону. — Вся кипя от возмущения, я начинаю собирать с пола свою одежду и продолжаю говорить: — Не исключено, что завтра, когда рассеется дымка сказочности и я надену обыкновенные джинсы, ты увидишь меня совсем другой. Господи, как же все мерзко и глупо… А я-то, дурочка…

— Да помолчи же ты хоть минутку! — требует Кеннет.

Я замираю с лифчиком в руке.

— Иди сюда, — с ласковой требовательностью велит Кеннет, хлопая по кровати рядом с собой. — И оставь в покое свои тряпки. Еще успеешь их поднять. — Он берет у меня лифчик, с улыбкой умиления гладит пальцем бусину между чашечками и бережно откладывает вещицу на край кровати.

— Послушай, я знаю, что сейчас ты будешь все отрицать, — торопливо говорю я.

— Можно мне вставить хоть слово? — спрашивает Кеннет с обидой.

Поднимаю руки, сдаваясь.

— Ладно, слушаю.

— Слушай внимательно, — просит он.

Киваю.

— Я давал себе отчет в том, что могу чересчур увлечься своей игрой и действительно, так сказать, запрограммировать вспышку страсти к тебе, какой бы ты ни оказалась, — спокойно и размеренно начинает объяснять Кеннет. — Поэтому специально беседовал об этом со своим психоаналитиком, и он сделал все возможное, чтобы я не попался в ловушку самовнушения.