Любовь по наследству - [23]

— Во-первых, если мама не создана для семьи, это не означает, что она вела беспорядочную половую жизнь, — говорит Кеннет. — По ее словам, у нее до Джейкоба и после него долгое время не было никого. Впрочем, доказательств этому, конечно, не найдешь. Поэтому-то, — он поднимает указательный палец, — Беккеры и настояли на том, чтобы мое с ними родство проверили при помощи анализов. Лишь после этого они меня окончательно приняли.

— Сколько тебе было лет? — настороженно спрашиваю я.

— Девять с половиной, — отвечает Кеннет.

— А до этого? — интересуюсь я. — Кто тебя воспитывал, кто о тебе заботился?

— Другие дед и бабушка, мамины родители, — произносит Кеннет, и я ясно слышу в его голосе нотки любви и благодарности. — По сути, они и поставили меня на ноги. Беккеры же, когда признали, стали приглашать в гости. Сначала нечасто, но баловали разными угощениями и подарками. Потом мало-помалу я стал полноценным членом их семьи, а для Джессики и Норы — настоящим двоюродным братом.

У меня перед глазами проносятся вихрем воспоминания о прошедшем дне. Мелькают лица Джейн, Норы, Джессики, дряхлых стариков Беккеров — родителей Джейн и Джейкоба. Миссис Беккер, несостоявшаяся свекровь моей матери, дышит на ладан и, кажется, уже разучилась говорить. На свадьбе они побыли недолго: сфотографировались, послушали первые несколько тостов, и их увезли домой, наверняка с ходу уложили в кровать.

Кеннет… Неужели он правда их внук? Смотрю на его взволнованное сосредоточенное и прекрасное лицо и не знаю, что и думать.

Надо все точно узнать. Засыпать его вопросами. Но с чего начать? И нужно ли мне это?

Внезапно ощущаю приступ голода. Наверное, это от избытка впечатлений. Впрочем, на свадьбе я ела мало, а самолетную еду терпеть не могу. В животе начинает урчать. Такое чувство, что если я сейчас же не заморю червячка, то просто умру. Как нелепо.

— Я хочу есть.

Мое заявление столь неожиданно, что Кеннет покатывается со смеху. Смущаясь, я легонько шлепаю его по колену.

— Эй, что тут смешного?

— Ничего. Ровным счетом ничего. Как говорится, любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. — Он с широкой улыбкой направляется к мини-бару. — На ранний завтрак мы можем предложить… гм… точнее, не можем предложить ничего существенного. Шоколадный батончик, чипсы… Ты такое употребляешь?

Джонатан, узнай, что я ем посреди ночи, да еще и разную дрянь, разразился бы тирадой о необходимости питаться правильно и по расписанию, а еще о том, насколько пагубно влияет на человеческий организм, а как следствие и на его работу, на отношения с окружающими, пища вредная, тем более если ешь перед сном. Впрочем, спать я по-прежнему ничуть не хочу. В такую ночь совсем не до сна.

— Употребляю, — не раздумывая отвечаю я.

Кеннет приносит пакетик чипсов и два шоколадных батончика с начинкой из печенья, и мы оба начинаем хрустеть ими, сидя рядом на кровати, еще хранящей следы нашей страсти. Как муж и жена, что насладились любовью, и, не стесняясь показывать друг другу свои дурные привычки и слабости, набивают желудки, хоть дело и за полночь.

Шоколад придает сил, а от чипсов хочется пить. В голове все как будто раскладывается по полочкам, но продолжать разговор я еще не готова. Кеннет без слов наливает в два стакана воду и один дает мне. Кивком благодарю его и осушаю стакан.

— Наелась? — спрашивает Кеннет.

Качаю головой.

— Нет.

Кеннет смеется.

— Ты бесподобна. На диетах наверняка не сидела никогда в жизни.

— Еще чего, — ворчу я. — Но не подумай, что я обжора. — Смотрю вниз, на свой почти плоский живот, хоть он и спрятан под толстой махровой тканью. — Это я так… Слишком уж необычная ночь.

Кеннет с серьезным видом кивает.

— Это уж точно. Позвонить в обслуживание номеров?

— Ага, — с какой-то странной, почти животной радостью говорю я. Нет, дело определенно не в самой еде. Просто какое-то время мне необходимо заниматься чем-нибудь посторонним и ни о чем не думать, чтобы настроиться на то, что последует дальше. Потом надо будет принять решение. Возможно, самое важное в жизни.

— Что заказать? — спрашивает Кеннет.

— Кусок мясного пирога и чашку кофе, — выпаливаю я. — Гм…— Усмехаюсь. — С пирогом, наверное, возникнут проблемы, тут ведь не Австралия. Тогда бифштекс. Или нет, лучше бутербродов. Бифштекс гораздо дольше готовить, а повара и их помощники наверняка давно разошлись. Мальчишки же из обслуживания номеров в состоянии лишь отрезать ломоть хлеба и кусок бекона. Кулинары из них не ахти… — Последние слова я бормочу задумчиво и себе под нос, будто вообще забыла, что рядом Кеннет и разговариваю вслух сама с собой.

Нет, забыть о нем невозможно. Такое чувство, что, даже если мы теперь же расстанемся и больше никогда друг друга не увидим, какая-то незримая часть его вросла в меня и ни один хирург в мире не сможет ее вырезать.

— Значит, бутерброды с беконом и кофе? — спрашивает он, уже поднимая трубку.

— Угу.

Забавно, что любое мое пожелание спешит исполнить он. К такому обращению я не привыкла. Джонатан, хоть и видит во мне маленькую девочку, которой надо вечно о чем-нибудь напоминать и изо дня в день давать указания, слишком занят, чтобы окружать меня заботой. Так было с первых дней нашего знакомства. А Сет… С ним, думаю, все ясно без лишних слов.