Любовь на троих - [12]

Пустой чемодан воспоминаний

С.С. теперь жил без Маши: она вышла замуж за какого-то мудака. В редких разговорах она говорила С.С., что ей хорошо с мужем — спокойно и надежно.

Острая фаза боли и ненависти к ней прошла, но жизнь не налаживалась, многократные попытки увлечься другой женщиной не удавались, пьянство и загулы только усиливали пропасть между той, прошлой и радостной, и нынешней, пустой и муторной, жизнью.

Иногда казалось, что ничего не было, забылись лицо и звуки, но приходила ночь, и картинки из того кино накручивались на барабан памяти, высвечивая в затаенных закоулках пыльные ворохи не так давно минувших дней. Просто не верилось, что с ним это было, казалось, что крутят старое кино, где он смотрит на себя и не узнает, — так бывает, когда смотришь собственные старые фотографии, знаешь, что это ты, и не веришь глазам своим.

Много лет назад, когда С.С. было всего тридцать, он ехал в Питер на поезде, и случайный попутчик после водки в ресторане всю ночь в зассанном и холодном тамбуре, задыхаясь и спотыкаясь на каждом слове, рассказывал историю своей любви к чужой жене. Человеку тому было под шестьдесят, и С.С. слушал захватывающую историю и не верил, считая, что у такого старика быть такого не может. И вот теперь, оказавшись в его возрасте, испытывая то же самое, он понял, что и ему сегодня никто не поверит, посчитав фантазиями стареющего Казановы.

Тогда, в тридцать, ему было неловко за бред пьяного старика. Теперь он понимал, что тот бред, который он сам несет всем подряд в свободные уши, вызывает неловкость и жалость к заблудившемуся в своих терзаниях старому хрену. В глазах людей читалось: «Дедушка, идите домой, воспитывайте внуков! Какая любовь? Побойтесь Бога!»

С.С. в Бога не верил, в любовь свою верил, но с каждым днем все меньше и меньше. Он чаще обычного начал смотреть на свое лицо и тело, стал замечать сухость и шершавость кожи, дряблость мышц и особенно отсутствующий взгляд. Тело теряло упругость, он сгорбился и потух, как сгоревшая свечка, и чувствовал себя елкой после праздника, выброшенной в коридор, лысой, уже не зеленой, а рыжей, ожидающей, когда ее отнесут на помойку.

Он всегда гордился своей памятью, хранившей в голове всякую чушь, но сейчас все изменилось, раньше все плохое уходило из мозгов далеко и быстро, теперь же светлые и радостные эпизоды улетучивались, как инертный газ, оставляя только тяжелые раздумья и невеселые мысли.

Казалось, что уже ничего-ничего не будет, кроме болезней и неприятностей. Он чувствовал себя Карениным из романа Толстого — с той лишь разницей, что под поезд попал он, но выжил.

Жизнь вокруг текла неспешной рекой: встречались люди, менялись пейзажи и дни, но цвет из жизни ушел, только черно-белые страницы старой книги с выцветшими буквами мелькали перед слезящимися глазами, уже не различающими текст и не понимающими содержание.

Книга оказалось прочитанной, непонятой, с запахом истлевшей бумаги и оторванным корешком. Наверное, можно было начать новые главы, начать с красной строки и потихоньку, раз за разом, строчка за строчкой писать новый роман с новыми героями, но время еще не отпустило от прежнего сочинения. Старый роман закончился, но еще не встал на полку воспоминаний. Он болтался под руками, мозолил глаза, но читать его смысла не было: ушла интрига, и повороты сюжета никого не трогали, все уже начитались — и герои, и автор. Все бросились в другие романы, к новым героям и новым приключениям. Точка.

Но каждую ночь бывший герой берет в руки старый роман из пустого чемодана воспоминаний, и листает страницы в кромешной темноте, и плачет, просто плачет под шелест страниц, перебирая их, как четки во время молитвы.

Одинокий голос человека, или Семь дней ада

Мужчина бьет женщину. Наверное, это плохо, но причина для этого была — С.С., тогда сорокалетний бизнесмен, женатый человек и отец десятилетнего сына, запутался в своей личной жизни, как в трех пальмах. Роман с девушкой из соседнего офиса зашел в тупик, его все устраивало, дома порядок, с девушкой тоже, но она стала выступать на тему — мол, кто я. «Мы больше времени с тобой, чем с женой, — говорил он, вздыхая и устав отвечать. — Тебе достается все, жене грязные носки и дурное расположение духа». Девушка оказалась настойчивой, и через неделю, когда в любимую пятницу они встретились в гостинице возле офиса, она, в приличном подпитии, призналась, что у нее появился друг, которого подогнала ей мама для просмотра на предмет женитьбы. Мама догадывалась, что ее девочка путается с женатым мужиком, и ей это не нравилось. В молодости у нее это было тоже, и бабушку в юности этот грех не миновал.

Мама потом не жалела об этом и иногда вспоминала теплые и гладкие руки инженера по технике безопасности с завода «Калибр», где проходила практику на складе противогазов и прочих мер защиты. Там же, на складе, инженер без всяких мер предосторожности сломал маме розовую действительность и скрепил их отношения девичьей кровью. Мама очень хотела помочь дочери, а С.С. слегка подтолкнуть, если он не хочет ее потерять. Комбинация простенькая, но работает уже много веков после перехода от полигамного брака к моногамному (привет Энгельсу, учили когда-то «Происхождение семьи, частной собственности и государства»). С.С. Энгельса не знал, он в период обучения драл на кафедре аспирантку за зачет по истмату и просто в охотку.