Любовь и так далее - [29]
Нет, меня это вовсе не удивило.
ЭЛЛИ: Догадайтесь, кого мне сватают Джилиан с Оливером? Во всяком случае, кто был у них в гостях? Мистер весь из себя Загадочный Господин с квартирой, где голые стены, он же мистер Хендерсон. Когда я пришла, этот седовласый господин уже был там. Он стоял в прихожей и быстро шагнул мне навстречу, протянув руку для рукопожатия, как будто мы с ним никогда не встречались раньше. И еще так посмотрел: мол, сохраним наше знакомство в секрете. Ну а мне что? В секрете так в секрете. Но все это было ужасно странно, тем более, когда выяснилось — угадайте, что? — что он их старый друг.
Но для чего тогда эта загадочность? Если ему надо было отреставрировать картину, почему он не обратился прямо к Джилиан?
И все же он оказался достаточно интересной личностью. Говорил о реальных вещах, если вы понимаете, что я имею в виду. Оливер, не переставая, сыпал дурацкими глупыми шутками. Что еще интересного? У меня сложилось стойкое ощущение, что Стюарта что-то гнетет. Постоянно. Ну да ладно.
СТЮАРТ: Я много читаю — больше, чем раньше. Документальную литературу. Исторические сочинения, биографии, научные книги. Мне нравятся книги, в которых все — правда. Иногда я читаю и художественную литературу. Как правило, это романы, о которых много говорят. Но романы совсем не похожи на жизнь. В романах герои женятся, и на этом история заканчивается — но я по опыту знаю, что это не так. В жизни любой конец — это начало другой истории. За исключением тех случаев, когда герой умирает — это уже настоящий конец. Я так думаю, если бы романы следовали правде жизни, они должны были бы завершаться смертью всех героев; но тогда мы бы их не читали, правильно?
Я вот что пытаюсь сказать: когда я увидел — когда мы с вами увидели, — как Оливер с ревом скрывается за поворотом в той французской деревне десять лет назад, вы ведь наверняка подумали, что это конец истории? И я вас не виню — я тоже подумал, что это конец. Вернее, мне очень хотелось, чтобы это был конец Но жизнь никогда тебя не отпускает, правда? Жизнь не закроешь и не отложишь в сторону, как книгу.
ОЛИВЕР: За ужином Стюарт проявил свою стюартность в полной мере. Святой Симеон Столпник наверняка нарастил бы свой столп еще выше, лишь бы спастись от нарколептических миазмов, что курились у ножек стола, словно пар от сухого льда. Мне это напомнило прежние времена, когда — в тщетной попытке раскачать нашего малыша-Сью на практическое воплощение эротических фантазий, — я таскал его с собой на двойные свидания «пара на пару». Он и тогда тоже сидел за столом, проявляя общительность и оживление на уровне хлебной палочки, а потом страшно расстраивался и злился, когда обе прекрасные сеньориты выражали недвусмысленное желание уйти с вашим покорным слугой. Можно даже сказать, одним только своим присутствием наш стеатопигий друг выполнял немаловажную общественно-полезную функцию по облегчению стараний ближнего: если хочешь любви на троих, позови Стюарта на двойное свидание. Хотя тут были свои неудобства. В частности — к концу вечера он сидел весь из себя несчастный (а ведь ему должно было повезти), и мне приходилось всячески его утешать, чесать за ушком и приглаживать перышки, прежде чем он упорхнет на ночной автобус, чтобы вернуться в свою одинокую избу-дрочильню.
Также: Стюарт явно считает, что за последние десять лет он существенно повысил коэффициент своего savoir faire.[75] Но если при встрече в компании ты — единственный незанятый мужчина, то ты хотя бы из вежливости обязан проявить внимание к единственной присутствующей незанятой женщине и занять ее светской беседой, правильно? Например, поинтересоваться: «А кем вы работаете?», или «Вы в какой категории по шкале налоговый ставок: Е или D?», или «А вы вовремя подаете декларацию о доходах?» Однако он просто таращился на мадмуазель Элли, как будто у него запотели контактные линзы. Выждав какое-то время, я все же решил оживить беседу. После чего наш Стюарт впал в другую крайность и пустился в пространные рассуждения о мировой пищевой экономике и о своей лично высокой миссии — продавать людям морковь, натуральную, как гениталии Люцифера, и такую же заскорузлую.
Также: он бросился помогать Джилиан «убираться». Очень трогательная картина: Стюарт загружает посудомоечную машину, — но музыкальное сопровождение в виде гармоничного звона ножей и вилок под напором воды — это не то, что я называю «петь, отрабатывая свой ужин».
Также: в какой-то момент его очень расстроил и даже, похоже, взбесил тот факт, что художественная и нехудожественная литература вполне уживаются на одной книжной полке у тонкого и восприимчивого человека. Он даже выдал возмущенный пассаж насчет того, почему нехудожественную литературу с таким явным пренебрежением определяют уже существующим определением, но только с частицей «не»?! Это все равно, что назвать фрукт неовощем. Или — на тот случай, если мы не поняли с первого раза — все равно, что назвать овощ нефруктом.
Художественная литература, ответил я, есть высшее воплощение художественности. А нехудожественная литература есть шлак от золота для дураков (сам не знаю, что это значит; просто мне нравится выражение). Он не понял, что я имею в виду. Вот смотри, сказал я, художественная литература — и искусство вообще, если брать шире, — это образец, базовая линия, золотая середина, меридиан, северный полюс, Полярная звезда, путеводная звезда, краеугольный камень, магнитный север, экватор, beau ideal,
Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «История мира в 10/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд», и многих других. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.
«Не просто роман о музыке, но музыкальный роман. История изложена в трех частях, сливающихся, как трезвучие» (The Times).Впервые на русском – новейшее сочинение прославленного Джулиана Барнса, лауреата Букеровской премии, одного из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автора таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «Любовь и так далее», «Предчувствие конца» и многих других. На этот раз «однозначно самый изящный стилист и самый непредсказуемый мастер всех мыслимых литературных форм» обращается к жизни Дмитрия Шостаковича, причем в юбилейный год: в сентябре 2016-го весь мир будет отмечать 110 лет со дня рождения великого русского композитора.
Впервые на русском – новейший (опубликован в Британии в феврале 2018 года) роман прославленного Джулиана Барнса, лауреата Букеровской премии, командора Французско го ордена искусств и литературы, одного из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии. «Одна история» – это «проницательный, ювелирными касаниями исполненный анализ того, что происходит в голове и в душе у влюбленного человека» (The Times); это «более глубокое и эффективное исследование темы, уже затронутой Барнсом в „Предчувствии конца“ – романе, за который он наконец получил Букеровскую премию» (The Observer). «У большинства из нас есть наготове только одна история, – пишет Барнс. – Событий происходит бесчисленное множество, о них можно сложить сколько угодно историй.
Впервые на русском — новейший роман, пожалуй, самого яркого и оригинального прозаика современной Британии. Роман, получивший в 2011 году Букеровскую премию — одну из наиболее престижных литературных наград в мире.В класс элитной школы, где учатся Тони Уэбстер и его друзья Колин и Алекс, приходит новенький — Адриан Финн. Неразлучная троица быстро становится четверкой, но Адриан держится наособицу: «Мы вечно прикалывались и очень редко говорили всерьез. А наш новый одноклассник вечно говорил всерьез и очень редко прикалывался».
Казалось бы, что может быть банальнее любовного треугольника? Неужели можно придумать новые ходы, чтобы рассказать об этом? Да, можно, если за дело берется Джулиан Барнс.Оливер, Стюарт и Джил рассказывают произошедшую с ними историю так, как каждый из них ее видел. И у читателя создается стойкое ощущение, что эту историю рассказывают лично ему и он столь давно и близко знаком с персонажами, что они готовы раскрыть перед ним душу и быть предельно откровенными.Каждый из троих уверен, что знает, как все было.
Впервые на русском – новейший роман современного английского классика, «самого изящного стилиста и самого непредсказуемого мастера всех мыслимых литературных форм» (The Scotsman). «„Элизабет Финч“ – куда больше, чем просто роман, – пишет Catholic Herald. – Это еще и философский трактат обо всем на свете».Итак, познакомьтесь с Элизабет Финч. Прослушайте ее курс «Культура и цивилизация». Она изменит ваш взгляд на мир. Для своих студентов-вечерников она служит источником вдохновения, нарушителем спокойствия, «советодательной молнией».
Кабачек О.Л. «Топос и хронос бессознательного: новые открытия». Научно-популярное издание. Продолжение книги «Топос и хронос бессознательного: междисциплинарное исследование». Книга об искусстве и о бессознательном: одно изучается через другое. По-новому описана структура бессознательного и его феномены. Издание будет интересно психологам, психотерапевтам, психиатрам, филологам и всем, интересующимся проблемами бессознательного и художественной литературой. Автор – кандидат психологических наук, лауреат международных литературных конкурсов.
Внимание: данный сборник рецептов чуть более чем полностью насыщен оголтелым мужским шовинизмом, нетолерантностью и вредным чревоугодием.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
Вы помните, «КАК ВСЕ БЫЛО»?Помните «любовный треугольник», связавший тихоню-яппи, талантливого неудачника и средней руки художницу-реставратора в удивительную, саркастическую «современную комедию нравов»?Варианта «жили они счастливо и умерли в один день» тут не получается по определению!А что, собственно, получается?«Любовь и так далее»!Роман, о котором лучше всего сказали в «Таймс»: «Потрясающе смешная книга. Умная. И трогательная!»Вудхауз? Вуди Аллен?Нет – Джулиан Барнс в лучшей своей форме!