Любовь и так далее - [13]
Кое-кто считает меня мудрой женщиной. Это потому, что я скрываю от них свой пессимизм. Людям хочется верить, что даже если все плохо, всегда найдется какой-то выход и станет лучше. Терпение, мужество и скромный «бытовой» героизм — они обязательно вознаградятся. Разумеется, я об этом не говорю; но то, как я живу, мое отношение к жизни — все это подразумевает, что такое возможно. Оливер, который всегда притворяется и уже столько времени грозится написать сценарий для фильма, однажды сказал мне одну старую «народную» мудрость насчет Голливуда, что американцам хочется трагедии со счастливым концом. Я вот так и советую людям — по-голливудски, и люди считают меня мудрой женщиной. То есть, чтобы завоевать репутацию мудрого человека, нужно быть пессимистом, который предрекает счастливый конец. Но сама я живу вовсе не по-голливудски, а по более классическому образцу. Разумеется, я не верю в бога, разве что как в метафору. Но я верю в то, что жизнь — это трагедия, если теперь еще употребляют такие слова. Жизнь — это процесс, когда проявляются все твои слабые стороны. Это процесс, когда тебя так или иначе наказывают за все прошлые поступки, мысли и желания. Причем, наказывают отнюдь не справедливо, о нет — в частности, я еще и поэтому не верю в бога, — а просто наказывают, и все. Наказывают анархически, если так можно сказать.
Я не думаю, что у меня когда-нибудь будут еще любовники. Когда-нибудь настает время, когда нужно признать сей прискорбный факт. Нет-нет, не надо мне льстить. Да, я выгляжу на несколько лет моложе, но это — не комплимент для француженки, которая на протяжении стольких лет потратила — и тратит — столько денег на produits de beaute.[45] И дело даже не в том, что такое в принципе невозможно — очень даже возможно, причем в любом возрасте, особенно если как следует заплатить, в открытую или как-нибудь опосредованно, — и не надо так на меня смотреть, изображая праведное потрясение, — дело в том, что я этого не хочу. О, мадам Уайетт, не зарекайтесь; не существует четкой границы, когда любви уже можно не опасаться, вы же сами нам говорили, что в этом смысле любой возраст — опасный возраст, любое время — опасное время, и т. д., и т. п. Вы меня не так поняли. Дело не в том, что я этого не хочу. Я не хочу этого хотеть. Я не желаю желать. И вот что я вам скажу: сейчас я счастлива не меньше, чем в те годы, когда я хотела. Сейчас я не так занята, меньше озабочена всякими мыслями, но счастлива я не меньше. Но и не больше. Может быть, это мое наказание от тех богов, которых больше не существует: осознавать, что все сердечные волнения — кажется, это так называется? — которые у меня были раньше, вся моя боль и отчаянные поиски идеала, все мои чаяния и ожидания, все мои действия не привели, как я думала и надеялась, к счастью? Может быть, это мое наказание?
Вот так я и живу сейчас.
ЭЛЛИ: Я далеко не сразу стала называть ее Джилиан. Сначала — по телефону, потом — в разговорах с другими людьми, когда речь заходила о ней, и только потом — в разговорах с ней. Она из тех людей, с которыми не легко перейти на «ты». Очень собранная, очень уверенная в себе. И потом, она меня старше почти в два раза. То есть, я так понимаю, что ей чуть за сорок. Я не спрашивала, сколько ей лет. И не спрошу никогда в жизни. Хотя я уверена, что если бы я спросила, она бы ответила прямо, как есть.
Вам бы надо послушать, как она разговаривает по телефону. Я никогда не решусь сказать кое-что из того, что говорит она. То есть, она говорит всю правду, но от этого только хуже, правильно? Видите ли, среди наших клиентов немало таких, которые отдают нам картины в тайной надежде, что где-нибудь в уголке этой бездарной мазни, под слоем краски, обнаружится подпись Леонардо да Винчи и они сразу разбогатеют. Да, именно так — и таких немало. У них нет никаких доказательств, есть только предчувствия, и они почему-то уверены, что если отдать картину на реставрацию и экспертизу, то эти предчувствия обязательно подтвердятся. Они за это и платят, правильно? Как правило, все ясно сразу, стоит лишь посмотреть на картину, но Джилиан не любит делать поспешных выводов и поэтому не говорит им сразу, что их надежды напрасны, а поскольку она этого не говорит, их надежды перерастают почти в уверенность. Но, в конце концов — в девяноста девяти случаев из ста, — ей приходится сказать им правду. И некоторые клиенты воспринимают такой ответ как удар кулаком в глаз.
— Нет, боюсь, что нет, — говорит она.
Далее следует продолжительные возмущенные вопли на том конце линии.
— Боюсь, это никак не возможно.
Опять — продолжительное возмущение.
— Да, это может быть копия с утерянного оригинала, но все равно это было не раньше 1760-х. Самое раннее — 1750-е.
Возмущение уже не столь продолжительное.
Джилиан:
— Можете называть это желтым кадмием, если хотите, хотя кадмий открыли только в 1817-м. Такой смеси желтого не существовало до 1750-го.
Непродолжительное возмущение.
— Да, я «всего лишь» реставратор. Что означает, что я могу определить возраст картины по определенным параметрам, исходя из состава красок. Существуют другие способы, как узнать возраст картины. Например, если вы не профессионал, а любитель, у вас может быть «определенное чувство» к картинам и вы вольны назначать им свидания в любое удобное время.
Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «История мира в 10/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд», и многих других. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.
«Не просто роман о музыке, но музыкальный роман. История изложена в трех частях, сливающихся, как трезвучие» (The Times).Впервые на русском – новейшее сочинение прославленного Джулиана Барнса, лауреата Букеровской премии, одного из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автора таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «Любовь и так далее», «Предчувствие конца» и многих других. На этот раз «однозначно самый изящный стилист и самый непредсказуемый мастер всех мыслимых литературных форм» обращается к жизни Дмитрия Шостаковича, причем в юбилейный год: в сентябре 2016-го весь мир будет отмечать 110 лет со дня рождения великого русского композитора.
Впервые на русском – новейший (опубликован в Британии в феврале 2018 года) роман прославленного Джулиана Барнса, лауреата Букеровской премии, командора Французско го ордена искусств и литературы, одного из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии. «Одна история» – это «проницательный, ювелирными касаниями исполненный анализ того, что происходит в голове и в душе у влюбленного человека» (The Times); это «более глубокое и эффективное исследование темы, уже затронутой Барнсом в „Предчувствии конца“ – романе, за который он наконец получил Букеровскую премию» (The Observer). «У большинства из нас есть наготове только одна история, – пишет Барнс. – Событий происходит бесчисленное множество, о них можно сложить сколько угодно историй.
Впервые на русском — новейший роман, пожалуй, самого яркого и оригинального прозаика современной Британии. Роман, получивший в 2011 году Букеровскую премию — одну из наиболее престижных литературных наград в мире.В класс элитной школы, где учатся Тони Уэбстер и его друзья Колин и Алекс, приходит новенький — Адриан Финн. Неразлучная троица быстро становится четверкой, но Адриан держится наособицу: «Мы вечно прикалывались и очень редко говорили всерьез. А наш новый одноклассник вечно говорил всерьез и очень редко прикалывался».
Казалось бы, что может быть банальнее любовного треугольника? Неужели можно придумать новые ходы, чтобы рассказать об этом? Да, можно, если за дело берется Джулиан Барнс.Оливер, Стюарт и Джил рассказывают произошедшую с ними историю так, как каждый из них ее видел. И у читателя создается стойкое ощущение, что эту историю рассказывают лично ему и он столь давно и близко знаком с персонажами, что они готовы раскрыть перед ним душу и быть предельно откровенными.Каждый из троих уверен, что знает, как все было.
Впервые на русском – новейший роман современного английского классика, «самого изящного стилиста и самого непредсказуемого мастера всех мыслимых литературных форм» (The Scotsman). «„Элизабет Финч“ – куда больше, чем просто роман, – пишет Catholic Herald. – Это еще и философский трактат обо всем на свете».Итак, познакомьтесь с Элизабет Финч. Прослушайте ее курс «Культура и цивилизация». Она изменит ваш взгляд на мир. Для своих студентов-вечерников она служит источником вдохновения, нарушителем спокойствия, «советодательной молнией».
…22 декабря проспект Руставели перекрыла бронетехника. Заправочный пункт устроили у Оперного театра, что подчёркивало драматизм ситуации и напоминало о том, что Грузия поющая страна. Бронемашины выглядели бутафорией к какой-нибудь современной постановке Верди. Казалось, люк переднего танка вот-вот откинется, оттуда вылезет Дон Карлос и запоёт. Танки пыхтели, разбивали асфальт, медленно продвигаясь, брали в кольцо Дом правительства. Над кафе «Воды Лагидзе» билось полотнище с красным крестом…
Я знаю, какой трепет, радость, удивление испытываешь, когда впервые видишь свой текст опубликованным. Когда твои слова стали частью книги. Удивительное ощущение. Я знаю, что многие, кто приходит на мои страницы в социальных сетях, на мои учебные курсы и даже в Школу копирайтинга, на самом деле, находятся в большом путешествии — к своей книге. Пусть это путешествие будет в радость! С любовью, Ольга Соломатина@osolomatina.
Сборник включает рассказы писателей, которые прошли интенсивный курс «С чего начать» от WriteCreate. Лучшие работы представлены в этом номере.
Бухарест, 1944 г. Политическая ситуация в Румынии становится всё напряженнее. Подробно описаны быт и нравы городской окраины. Главные герои романа активно участвуют в работе коммунистического подполья.alexej36.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Философ – это тот, кто думает за всех остальных?» – спросил философа Якова школьник. «Не совсем, – ответил Яков. – Философ – это тот, кто прячется за спины всех остальных и там думает». После выхода первой книги о философе Якове его истории, притчи и сентенции были изданы в самых разных странах мира, но самого героя это ничуть не изменило. Он не зазнался, не разбогател, ему по-прежнему одиноко и не везет в любви. Зато, по отзывам читателей, «правила» Якова способны изменить к лучшему жизнь других людей, поэтому многие так ждали вторую книгу, для которой написано более 150 новых текстов, а художник Константин Батынков их проиллюстрировал.
Вы помните, «КАК ВСЕ БЫЛО»?Помните «любовный треугольник», связавший тихоню-яппи, талантливого неудачника и средней руки художницу-реставратора в удивительную, саркастическую «современную комедию нравов»?Варианта «жили они счастливо и умерли в один день» тут не получается по определению!А что, собственно, получается?«Любовь и так далее»!Роман, о котором лучше всего сказали в «Таймс»: «Потрясающе смешная книга. Умная. И трогательная!»Вудхауз? Вуди Аллен?Нет – Джулиан Барнс в лучшей своей форме!