Любовь и память - [194]

Не помня себя, Лесняк привстал на койке, дотянулся рукой до книг, лежавших на столе, и начал швырять их на пол. Крысы запищали еще громче и шарахнулись во все стороны. Михайло одну за другой брал книги и бросал их в темноту. Утирая ладонью с лица холодный пот, он прислушался. Было тихо. Только сердце бешено колотилось и все его тело дрожало. Надо включить свет, но боязно опустить на пол ноги. Наконец он нащупал на столе коробку спичек и зажег одну. Быстро сунул ноги в ботинки, повернул выключатель. Набросив шинель на плечи, собрал с пола книги, сел к столу и посмотрел на часы. «Вот твари! — подумал Лесняк. — У меня в комнате — ни крошки съестного, а они до трех часов ночи мне спать не давали».

Время от времени, прохаживаясь по комнате, чтобы скрипом половиц пугать крыс, снова подходил к столу и пытался читать. Перед рассветом, когда в доме начали хлопать то одни, то другие двери и послышались шаги проснувшихся жильцов, Лесняк лег в постель и заснул. Проснулся, когда солнце было уже довольно высоко. Пока брился и одевался, опоздал на завтрак. Побежал в штаб полка. Майор Самойлов встретил его словами:

— Видимо, на новом месте хорошо спится, что запоздали?

— Прошу прощения, товарищ майор, — смутился Лесняк. — Но… Крысы не давали спать. Только перед рассветом заснул… Там же сотни крыс!

Майор рассмеялся:

— Так уж и сотни! Правда, там их много, но никто не считал. Я живу в соседнем с вашим домом, таком же деревянном и старом. Думаю, в нашем этого добра тоже не меньше. Но — вам-то что? Однажды в разговоре с лейтенантом Коровиным из «Боевой вахты» я узнал, вы на фронте, на передовой, чувствовали себя как рыба в воде. Неужели крыс испугались? — И уже серьезно добавил: — На первых порах они у меня тоже в печенках сидели, но постепенно привык и теперь не обращаю на них внимания.

После этого разговора еще не одну ночь комната Лесняка представляла собой настоящее поле битвы. Днем хозяин забивал колышками, заделывал все дыры в полу и в стенах, обивал их жестью, но крысы, натыкаясь на препятствие, еще больше бесились — затаскивали колышки в подпол или прогрызали рядом новые дыры и проникали в комнату, грызли книги, устраивали свои шумные оргии. Михайло днем заготавливал деревяшки и швырял в крыс, часто стучал об пол палкой, которая теперь постоянно находилась у его койки, но эти меры не действовали, и со временем он привык к своим неспокойным ночным гостьям и почти не реагировал на их бесчинства. Правду говорят: человек ко многому может привыкнуть, даже к таким тварям, как изголодавшиеся злые крысы.

Работа над «Историей полка», требовавшая сбора и изучения материала, продвигалась медленно, но постепенно материал все больше увлекал Лесняка, и в его голове все отчетливее вырисовывался план всей работы. Полк был создан в начале тридцатых годов, когда развернулось строительство Тихоокеанского флота. Первая здесь зенитно-артиллерийская часть создавалась на базе артдивизиона стрелкового полка, овеянного славой в боях против белогвардейских банд, японских и американских оккупантов. Как раз в этом полку начинал когда-то службу рядовым бойцом подполковник Остапченко. Он принимал участие в боях за Волочаевку, где впервые был ранен. В полку бывал и Сергей Лазо. Остапченко рассказал Лесняку много интересного из тех уже далеких времен, и на этом материале Михайло написал два очерка — о боевых традициях стрелкового полка и о подполковнике Остапченко, о том, как сын крестьянина, переселенца с Черниговщины, вырос из рядового бойца до командира зенитно-артиллерийского полка. Лесняк показал очерки Коровину, и он рекомендовал их для публикации в газете. После появления очерков на страницах «Боевой вахты» майор Самойлов подбадривающе сказал:

— Теперь вижу, товарищ лейтенант, что дело у вас пойдет как по маслу. Главное, говорят, удачно начать. — И тут же с серьезным видом добавил: — Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.

Однако это «тьфу-тьфу» не помогло. Как только Лесняк начал изучать документы об истории отдельных артдивизионов и батарей, то увидел, что об их деятельности в мирное время писать будет значительно труднее, нежели о событиях гражданской войны. Здесь почти не было ярких и впечатляющих событий. Надо было в будничной военной службе разыскивать интересные факты, исследовать трудности и пути их преодоления, обобщать опыт воспитательной, политической работы, поэтизировать нелегкое, до известной степени однообразное солдатское житье-бытье, проникать в характеры воинов, в их внутренний мир.

Стремясь сделать более весомыми свои очерки и зарисовки, Михайло прибегал к истории флота в целом, в частности писал о значении поездки в середине тридцатых годов младших командиров флота в Москву, о приеме их в Кремле, о встречах воинов на кораблях и в частях с писателями — Александром Фадеевым, Евгением Петровым, Всеволодом Вишневским и другими.

Конечно же с наибольшим интересом Лесняк писал о своем зенитно-артиллерийском батальоне, многих бойцов и офицеров которого он хорошо знал. В газете «На рубеже» были напечатаны его очерки о бывшем чапаевце майоре Мякишеве и лазовце Звягине. Все эти материалы, вырезанные из газет или напечатанные на машинке, иллюстрировались фотоснимками полкового фотографа и вклеивались в специальные альбомы.