Любовь и память - [177]

Редактор улыбнулся и одобрительно подмигнул:

— Тогда собирайтесь в дорогу.

— Да, но… — спохватился Михайло, — Командование полка может не отпустить.

— Не беспокойтесь, — сказал редактор. — Обо всем договоримся в политуправлении флота.

Выйдя из редакции на улицу, Лесняк несколько раз вздохнул полной грудью, чтобы хоть как-то унять радостное волнение. И тут же дал себе слово: никому не говорить о состоявшемся в редакции разговоре, пока не будет окончательного решения.

X

Их было одиннадцать: четверо «боевахтинцев» во главе с заместителем редактора, двое — из политуправления флота, а остальные, к которым примыкал и Лесняк, состояли из тех, кого со временем предполагалось перевести на работу в редакцию флотской газеты. Выехали они в начале января поездом, который вез подарки воинам-фронтовикам.

Эшелон был товарный, с несколькими пассажирскими вагонами. Группа военкоров занимала два соседних купе, и все считали, что они устроились с комфортом. Другие пассажиры были тоже военными, преимущественно флотские офицеры, ехавшие по делам службы в Москву, в сибирские или уральские города. У всех приподнятое настроение. Радио в поезде не было, поэтому каждое утро с нетерпением ожидали первой станции, чтобы узнать о событиях на фронтах. В этот период новости с фронтов шли в основном хорошие. Недавно передали, что крупное соединение гитлеровских войск под командованием Манштейна, перейдя в контрнаступление, пробивалось на выручку окруженным войскам Паулюса и фашистам даже удалось потеснить наши войска, но вскоре немцы были остановлены и сами перешли к обороне. В сводках Совинформбюро сообщалось об активных действиях наших войск на многих фронтах. Возобновились бои по ликвидации окруженных под Сталинградом фашистских войск.

В своей группе Михайло был самым младшим по возрасту. Ему даже в поезде какое-то время не верилось, что он едет на фронт не кем-нибудь, а специальным корреспондентом флотской газеты. В кармане у него лежало командировочное удостоверение, выданное Главным политуправлением, что давало право поездки на участок любого фронта.

Многие тихоокеанцы находились в рядах действующих армий, и в поезде Лесняк снова услышал рассказы о том, как в конце сорок первого, когда враг рвался к Москве, на Тихоокеанском флоте формировались бригады морской пехоты и как торжественно их тогда провожали. Тут же отъезжавшим на фронт сотрудники редакции газеты вручали конверты с обратным адресом и просили писать о своей фронтовой жизни. Тихоокеанцы в боях под Москвой и на других участках фронта проявили завидное мужество, о котором сообщала читателям «Боевая вахта».

На Тихоокеанском флоте — для отправки на Северный флот — был сформирован отряд надводных кораблей во главе с лидером «Баку». Их ожидал трудный и долгий переход Северным морским путем. Боевахтинцы принимали участие в проводах отряда и даже подарили бойцам песню, слова которой написал поэт Николай Сидоренко. Позже на Северный флот откомандировали шесть подводных лодок. Несколько бригад морской пехоты, сформированных на Тихоокеанском флоте, отличились в боях под Сталинградом.

Михайло считал, что ему особенно посчастливилось: он вместе с Коровиным и еще двумя товарищами направлялся на Юго-Западный фронт, войска которого, как можно было судить по сводкам Совинформбюро, нацеливались на Донбасс, что особенно радовало Михайла. Другие корреспонденты — в Сталинград и Ростов-на-Дону.

Зима вошла в полную силу. Лежали глубокие снега, стояли сильные морозы. В Новосибирске Лесняк, выйдя на перрон, поначалу чуть было не задохнулся — таким густым и жгучим был воздух, мороз доходил до пятидесяти градусов. Разумеется, их одели по-фронтовому: каждому выдали по добротному полушубку и валенки. Но колючий холод проникал в малейшие щели. На многих станциях и полустанках их обгоняли эшелоны, загруженные войсками, танками, орудиями, автомашинами. И чем ближе к фронту, тем шли они чаще. Это говорило о том, что в войне наступил перелом.

В Челябинск эшелон прибыл перед рассветом и простоял там довольно долго. Взволнованный Лесняк все время прохаживался по перрону и, надеясь на чудо, присматривался к лицам людей. Однако среди них, конечно, Василя не было. Сделать же здесь хотя бы короткую остановку было невозможно. Он представил себе, как Василь проснулся, собирается на работу и даже не думает о том, что сейчас в Челябинске, на вокзале, — его младший брат.

«Как ты встретил Новый, 1943 год, дорогой Василь? — мысленно обращался к нему Михайло. — А может, ты всю новогоднюю ночь провел в цеху? Ведь фронт требует все больше и больше танков. Что ж, прими от меня самые искренние поздравления. Пусть сбудутся твои надежды на этот год».

Лесняк ехал на запад той же дорогой, по которой более полугода назад следовал на восток. В Оренбурге они услышали, что наши войска освободили станцию Калитвенскую на Северском Донце, а затем, разгромив вражескую группировку, прорвавшуюся в Миллерово, форсировали Северский Донец и завязали бой за город Каменск. Лесняк и Коровин очень обрадовались этой вести. Ведь там, за Северским Донцом, уже начинались украинские земли, совсем близко Ворошиловград. Вполне возможно, что они смогут быть свидетелями освобождения не только Донбасса, но и своих родных мест: от западных районов шахтерского края рукой подать и до Бердянска, откуда Коровин, и к Сухаревке.