— Совет! — презрительно выдохнула Антония.
— Тогда приказ. Если проигнорируешь его, то пожалеешь!
— Опять грубая сила? — Тони дрожала от ярости. Она с вызовом посмотрела в глаза мужчине и, сделав неожиданно резкое движение, рывком высвободилась из его хватки. — Мне плевать на твои угрозы!
— Ты напрашиваешься на неприятности. — Судовладелец прожигал жену взглядом, его лицо было багровым от гнева. — У меня возникает искушение поставить тебя туда, где ты и должна была находиться с самого начала, раз и навсегда!
— На место знающей, как нужно себя вести, греческой женщины? — Девушка смолкла и посмотрела на супруга, с некоторым опасением ожидая его реакции.
Но, к ее удивлению, мужчина лишь тихо сказал:
— Я давно догадался, что ты знаешь греческий.
Его гнев испарился, к изумлению Тони, однако тон Дароса оставался строгим, когда он поинтересовался:
— Значит, ты поняла все, о чем я говорил в доме дедушки?
— Если я знаю греческий, то, наверное, да, — призналась Антония, не видя смысла выкручиваться.
— Я не был уверен, насколько хорошо ты владеешь языком. — Судовладелец, казалось, находил ситуацию забавной.
Тони пребывала в замешательстве. Сердце девушки стучало с бешеной скоростью, потому что она все еще была зла; постепенно Антония начала успокаиваться.
— Очевидно, ты уловила смысл нашей беседы с Эвианией. — Дарос поглядел жене прямо в глаза. — Видишь ли, ты допустила один или два промаха, и я был бы полным идиотом, если бы не начал подозревать, что до какой-то степени ты понимаешь мой родной язык. Но… — Он покачал головой. — Мне жаль, что ты слышала все сказанное, — закончил Дарос, поразив девушку своим признанием.
— Разве твои слова не были искренними? Пэм утверждает, что ты не мог так думать.
— Ты рассказала Пэм? — прозвучал его резкий вопрос. — Твоей сестре обо всем известно?
— Пэм была со мной, когда я видела тебя в Родосе с твоей подружкой. — Слезы были готовы потоком вылиться наружу. Должно быть, это реакция, подумала Тони, злясь на себя из-за подобной слабости. — Я вынуждена была все ей рассказать.
Гнев супруга уже остыл, но эти новости произвели поистине отрезвляющий эффект. Греку явно не нравилось, что Пэм знала о его супружеской неверности, решила Тони. «Но на мое мнение ему наплевать!» Эта мысль высвободила едва сдерживаемые слезы, и девушка не стала даже утирать их.
— Пэм считает, что у меня… интрижка? — медленно спросил Дарос.
— И я тоже! — последовал ее мгновенный ответ. — Вы с ней были помолвлены, а сейчас ты понял, что снова п-полюбил ее.
— В самом деле? — Мужчина помолчал, а потом поинтересовался странным тоном: — Почему ты плачешь, Тони? — Девушка не знала, что на это ответить, и внезапно муж оказался рядом с ней, спрашивая мягким, почти ласковым голосом: — Ты ведь не ревнуешь меня к Оливии?
— Ревную? — На это у Тони ответ нашелся: — Ничего подобного! С какой стати мне ревновать тебя к ней?
Мягкая улыбка коснулась его губ.
— Причин ревновать меня у тебя нет. Если только, — добавил Дарос нарочито медленно, — ты не влюблена в меня.
Ее взгляд встретился с его. Дарос догадался о ее тайне, Антония поняла это, и девушку захлестнула волна смущения.
— Я не… То есть… Как я могу быть влюблена в… в… — Ее голос стих, потому что супруг рассмеялся над ее словами, но в его смехе не было ни издевки, ни презрения.
— Как ты можешь быть влюблена в высокомерного диктатора? Ты это собиралась сказать?
Тони не ответила.
— Знаешь, дорогая, я совсем не такой, но ты была для меня настоящим испытанием.
Что он говорил? И почему его голос был мягким и не содержал в себе ничего, кроме нежности и юмора?
— Дарос… — выдохнула девушка тихо. — Я тебе… небезразлична?
— Небезразлична! — Прежде чем Антония успела сообразить, что происходит, она оказалась в его объятиях, и к ее губам прильнули его губы, властные, но в то же время ласковые. — Я обожаю тебя. — В конце концов грек отстранил от себя девушку. В его глазах промелькнула печаль. — Скажи мне, моя милая, ты изменилась благодаря моим… моим…
— Воспитательным усилиям? Так ты это назвал? — подсказала Тони, не без дерзких ноток в голосе.
— Они стали причиной изменений в твоем характере или перемен и не было? — И, не дав ей открыть рот, тут же добавил: — Я предположил, что их не было, если ты помнишь.
— Нет. — Антония наклонила голову и говорила несколько приглушенным голосом, отчасти потому, что уткнулась лицом в его пиджак, а отчасти потому, что ей с трудом давалось это признание. — Перемен на самом деле не было. Я хотела отомстить тебе за все ужасные эпитеты, которыми ты награждал английских девушек.
Дарос время от времени чуть слышно ахал, пока Тони рассказывала ему всю историю. Сама она раскраснелась. Наконец, девушка объяснила супругу, куда делись пять тысяч фунтов. Ее муж не находил оправдания скрытности Тони, поскольку он множество раз спрашивал ее о деньгах.
— Я думала, мое признание не будет иметь никакого значения, так как ты не любишь меня, — пояснила Антония. — А потом, когда ты стал встречаться с Оливией…
— Так уж случилось, — быстро перебил ее Дарос, — что, кроме двух известных тебе встреч, я больше с Оливией не виделся.
