Любовь и другие мысленные эксперименты - [33]
— Твой отец пироманьяк, — заявила мать. — Весь в своего старика. Такой же контрол-фрик.
Рейчел наблюдала за мужчинами из окна гостиной, где мать руководила упаковкой вещей.
— А хоть какие-то психические отклонения нашу семью стороной обошли?
Мать смерила ее взглядом:
— Рейчел, не принимай все на свой счет.
Родители уехали из Англии и поселились на северо-восточном побережье Бразилии, со временем обнаружив, что там не менее влажно, только плюс ко всему еще жарко и смрадно. Отец по-прежнему писал картины, а мать, видимо, занималась капоэйрой и накуривалась в уличных кафе. С дочерью они общались в основном по электронной почте, а с тех пор, как ей поставили диагноз, стали присылать ссылки на статьи о народных методах лечения. Рейчел пыталась им звонить, но мобильный был только у матери, а та либо не слышала сигнала, либо не желала поднимать трубку. «Может, с другими она разговаривает, — думала Рейчел, снова и снова нажимая кнопку вызова. — С теми, кто не умирает или, по крайней мере, делает это не так быстро». Мать неплохо умела ухаживать за больными, но не терпела безнадежных случаев. «Знаю, дорогая, это ужасно, но я просто не понимаю, чего ради стараться, если он все равно умрет». В Форталезе было пять часов утра. После шестого гудка Рейчел дала отбой.
С книгой в руках она вышла из комнаты и стала набирать ванну. Стянула с себя всю свою одежду и накапала в воду розмаринового масла для создания праздничной атмосферы. Но опустившись в ванну и раскрыв книгу, обнаружила, что к ароматному пару все равно примешивается нотка запаха плесени от материнской открытки. Рейчел снова взглянула на марку. Дату разобрать не представлялось возможным, но это было и не важно, самое странное заключалось в том, что марка на открытке вообще была. Зачем мать написала, что ждет, когда Рейчел вернется домой, если она сама уехала? Она вообще была мастером двусмысленных посланий, комплиментов, приправленных упреками.
«Ты всегда такая счастливая, верно, Рейчел?»
Словно она жила счастливо и не стояла за материнской дверью нарочно, чтобы ее оскорбить.
Рейчел сунула открытку между страниц и открыла книгу. В качестве подарка себе она решила прочесть все имевшиеся в библиотеках романы Викторианской эпохи. В подростковые годы она читала что-то из Троллопа и пообещала себе, что обязательно вернется к нему позже, «когда будет время». И вот теперь, устав от Диккенса, Элиот, Теккерея, сестер Бронте и любимца ее школьной литераторши Джорджа Мередита, вдруг обнаружила, что время у нее вроде как есть, а вроде его и нет. В этом и заключалась суть угасания — все становилось одномоментно огромным и мизерным. Время струилось невероятно медленно — в день словно умещалась целая жизнь, и оно же утекало стремительно, как песчинки в песочных часах. Мгновения то сжимались, то растягивались бесконечно, и это ощущение напоминало Рейчел о том, как в детстве она лежала на траве, завороженно глядя в раскинувшееся над ней бескрайнее небо и ощущая, как зудит в пальцах рук и ног жизнь. Чувствуя себя одновременно крошечной песчинкой, за которой кто-то наблюдает с вышины, и необъятной, как сама вселенная.
Держать книгу было тяжело. Рейчел сдвинулась к краю ванны и умостила ее на бортике, стерев запястьем пару капель с прозрачной обложки. Ей очень нравилось проглядывавшее сквозь узорчатый пластик белое шелковое платье героини. Элиза не понимала, с чего это Рейчел так увлеклась викторианскими романами. Сама она читала с удовольствием, но только то, что было нужно по работе. Проглядывала все публикации в научных журналах, чтобы быть в курсе новейших разработок. А книги, которыми увлекалась Рейчел, называла отчаянными криками о помощи зрителей, прикованных к стенам платоновской пещеры и вынужденных познавать мир по теням на стене.
— Нам не нужны сказки.
— Каждый раз, когда ты это произносишь, один ангел теряет крылышки, — смеялась Рейчел.
— Ты путаешь христианство с пантомимой, — отвечала Элиза.
Однако Рейчел заметила, что после поездки в Париж на Артуров день рождения она немного сдала позиции. Там, в парке развлечений, произошло кое-что. Рейчел провела рукой по лбу. В тот день Элиза увидела, Рейчел точно это знала. А как можно не верить в фей, если в голове твоей собственной жены живет дух? Ночью, когда Артур уснул, они сидели на балконе над клумбами в виде мышиных ушей и говорили об этом.
— Он сейчас там? — прищурилась Элиза. В морщинках под глазами собралась осыпавшаяся тушь. — Ты его чувствуешь?
— Не так, как ты себе представляешь. Он все время со мной, как нос или язык. Я не ощущаю его чем-то отдельным. Пока не сосредоточусь.
Самого слова они не произносили.
Рейчел перевела взгляд на книгу и нахмурилась.
Ей не удалось разобрать ни единого слова. Закрыв глаза, она отодвинула книгу подальше. Она ведь не пользовалась очками для чтения. «Раньше не пользовалась», — поправила она себя. Разумеется, опухоль постоянно вызывала какие-то изменения. Нарушения равновесия, памяти, вкусовых ощущений. А после радиотерапии симптомы сменились побочными эффектами. От воспоминаний о маске, тошноте и вечной усталости у Рейчел поджались пальцы ног. Но на зрении ее болезнь до сих пор никак не сказывалась.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Великий мастер японской каллиграфии переживает инсульт, после которого лишается не только речи, но и волшебной силы своего искусства. Его ученик, разбирая личные вещи сэнсэя, находит спрятанное сокровище — древнюю Тушечницу Дайдзэн, давным-давно исчезнувшую из Японии, однако наделяющую своих хозяев великой силой. Силой слова. Эти события открывают дверь в тайны, которые лучше оберегать вечно. Роман современного американо-японского писателя Тодда Симоды и художника Линды Симода «Четвертое сокровище» — впервые на русском языке.
Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
В основе книги – подлинная история жизни и борьбы деда Луизы Эрдрич. 1953 год. Томас работает сторожем на заводе недалеко от резервации племен. Как председатель Совета индейцев он пытается остановить принятие нового законопроекта, который уже рассматривают в Конгрессе Соединенных Штатов. Если закон будет принят – племя Черепашьей горы прекратит существование и потеряет свои земли.
Нигде не обживаться. Не оставлять следов. Всегда быть в движении. Вот три правила-кита, которым нужно следовать, чтобы обитать в Новых Дебрях. Агнес всего пять, а она уже угасает. Загрязнение в Городе мешает ей дышать. Беа знает: есть лишь один способ спасти ей жизнь – убраться подальше от зараженного воздуха. Единственный нетронутый клочок земли в стране зовут штатом Новые Дебри. Можно назвать везением, что муж Беа, Глен, – один из ученых, что собирают группу для разведывательной экспедиции. Этот эксперимент должен показать, способен ли человек жить в полном симбиозе с природой.
Роман-лауреат Букеровской премии 2019 года, который разделил победу с «Заветами» Маргарет Этвуд. Полная жизни и бурлящей энергии, эта книга – гимн современной Британии и всем чернокожим женщинам! «Девушка, женщина, иная» – это полифония голосов двенадцати очень разных чернокожих британок, чьи жизни оказываются ближе, чем можно было бы предположить. Их истории переплетаются сквозь годы, перед взором читателя проходит череда их друзей, любовников и родных. Их образы с каждой страницей обретают выпуклость и полноту, делая заметными и важными жизни, о которых мы привыкли не думать. «Еваристо с большой чувствительностью пишет о том, как мы растим своих детей, как строим карьеру, как скорбим и как любим». – Financial Time.
Шорт-лист Букеровской премии 2021 года. Современный роман, который еще десять лет назад был бы невозможен. Есть ли жизнь после интернета? Она – современная женщина. Она живет в Сети. Она рассуждает о политике, религии, толерантности, экологии и не переставая скроллит ленты соцсетей. Но однажды реальность настигает ее, как пушечный залп. Два коротких сообщения от матери, и в одночасье все, что казалось важным, превращается в пыль перед лицом жизни. «Я в совершенном восторге от этой книги. Талант Патриции Локвуд уникален, а это пока что ее самый странный, смешной и трогательный текст». – Салли Руни «Стиль Локвуд не лаконичный, но изобретательный; не манерный, но искусный.