Любовь и другие мысленные эксперименты - [28]
Какое-то время после первого потрясения жизнь моя текла, как и раньше. Из толстой мембраны, располагавшейся за опухолью, получилась уютная постель. Стоило Рейчел утром проснуться, как меня валил с ног сон. Теперь, вдали от колонии, спалось особенно сладко. На смену не прекращавшемуся тиканью сестер пришел глухой стук сердца Рейчел и мягкая пульсация покоившегося в костяном футляре мозга. Пробуждение наступало, только если Рейчел переставала двигаться.
Топ-топ-топ по краю опухоли. Под ногами гудят крошечные впадины и выступы. Откусить кусочек и отложить в сторону. Чувствовать стоящую рядом в ожидании своей очереди Ки, а после вместе шагать домой, быть частью строя, частью нерушимого порядка. Без Ки работать тяжело. Но ритмы этого мира очень соблазнительны. Здесь нет ни голода, ни жажды. Мой зоб всегда полон. И тело стало сильнее, хоть у меня и осталось всего пять ног. Но вот это происходит снова.
Кусаю новый побег, образовавшийся в передней части опухоли. Тонкий усик, что тянется сквозь мембрану к более нежной ткани. Челюсти впиваются в нежную плоть — и вдруг вспышка, электрический разряд, жар, свет, меня ослепляет, оглушает, опрокидывает и отбрасывает в сторону. Так оканчивается первая часть моей жизни.
uses sysutils;
Видения наполняют меня красками и ощущениями. Ее ощущениями, воспоминаниями о детстве, мечтами о будущем. В них таится множество идей, мыслей, эмоций. Они так быстро проносятся сквозь меня, что осмыслить их невозможно, внутри остается лишь смутный осадок. Грусть, радость, запах лимонной цедры, упоительное прикосновение кожи к коже, вкус хмеля, соли, мерцание пылинок в солнечном луче, проблеск надежды. И все они, эти непроработанные вспышки, оставляют во мне, все еще оглушенной ударом, свои следы. Когда все заканчивается, мне остается только без сил валяться на мембране.
Замершей. Окоченевшей. Измученной. Это какая-то новая… боль. Не похожая ни на что, мной уже испытанное. Нечто твердое, острое застряло внутри. В том, что смешалось и перепуталось. Нити из другой жизни. Жесткие, как мех лисы, истекшей кровью. Жизнь Рейчел, яркая и холодная.
Она помнит меня.
Поднимаюсь на ноги и оцениваю нанесенный ущерб. Чувствую оторванную ногу и все остальное, что было мной утрачено. Антенны гнутся под тяжестью информации. Ослепляющая вспышка, связь с ней, ощущение нарастает, чтобы исчезнуть так же внезапно, как появилось. Исчезает все, кроме воспоминаний и вот этого, этой боли.
Нам больно обеим. Боль идет из ее головы, а теперь еще и из моего тела. Прошивает нас насквозь. Мое новое знание о внешнем мире подкармливает и дает напиться прежнему. Жизнь Рейчел вливается в мою. Мы обе заражены смертью.
begin
Который час? День теперь или ночь? Мы не спим. Волны бьются в мембрану, омывают извилины, плещутся в тонких усиках опухоли. Боль нарастает и стихает. У нас еще много работы.
В колонии туннели прокладывались быстро. Надавить, разрыть землю, утоптать, повторить. Надавить, разрыть, утоптать. Вот и дорога готова. Но края опухоли влажные, и работать тут не так просто. Каждый кусочек приходится выносить из туннеля. Помочь мне некому, и дело движется очень медленно. Аппетита нет, но в грудную клетку, скелет, череп вгрызается смутный голод — перестать чувствовать и чувствовать еще больше. Каждый откушенный кусочек приносит надежду.
К ногам липнет кровь. Мозговая жидкость захлестывает суставы, мешая двигаться. Толкай, толкай. Вгрызайся в плоть, вспоминая вкус и запах внешнего мира, ее мира. Жажда большего. Ощущение, что это было предначертано с первой ночи, что в этом-то и был смысл. В этой острой потребности спасти наши жизни.
Вскоре все повторяется: меня снова бьет электрическим разрядом. Чем глубже погружаешься в опухоль, тем чаще это происходит. Волны информации и ощущений. Сверкающие пузыри на намыленной руке, скрип лестницы под ногами. Разочарование и утешение, облегчение и унижение. Родители, машины, зубная паста. Политика, поэзия, праздники, споры. Боудикка, Линукс, «Унесенные ветром», Демократическая Республика Конго. Лак для ногтей, библиотеки, Рождество. Элиза.
Хватаюсь за каждую мысль, за каждое чувство. Энциклопедия Рейчел. Из одного понятия вытекает другое. Запах трав — это базилик, базилик — Италия, Италия — тосканский роман, непокорные волосы, неистовый секс, слезы расставания, письма, имейлы, Фейсбук, обещание, ревность, семья. И каждый из этих пунктов может увести совсем в другом направлении. Электрический пульс жизни. С каждым укусом, с каждым разрядом смерть отползает все дальше.
Так продолжается много дней. Туннель все длиннее. Вычерпать плоть и снова потянуть за электрический провод, обвивающий волокнистое желе. Посмотреть документальный фильм о дикой природе. Узнать о Моцарте. Прослушать Элизино сообщение на автоответчике. Вспомнить первый глоток морской воды. Слушать, учиться, чувствовать, вспоминать. Каждый следующий разряд слабее предыдущего, а связь наша все крепче, и, наконец, приходит время, когда удары становятся не нужны. Мы — одно целое. Все, что чувствует Рейчел, принадлежит мне. Все, что знает она, известно и мне. Только ее мимолетные мысли мне недоступны, пока не сомкнуты мои челюсти. И каждый, даже краткий, контакт с потоком ее сознания лишает меня сил.
Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
Сэм Дюшан, сочинитель шпионских романов, вдохновленный бессмертным шедевром Сервантеса, придумывает своего Дон Кихота – пожилого торговца Кишота, настоящего фаната телевидения, влюбленного в телезвезду. Вместе со своим (воображаемым) сыном Санчо Кишот пускается в полное авантюр странствие по Америке, чтобы доказать, что он достоин благосклонности своей возлюбленной. А его создатель, переживающий экзистенциальный кризис среднего возраста, проходит собственные испытания.
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.
В основе книги – подлинная история жизни и борьбы деда Луизы Эрдрич. 1953 год. Томас работает сторожем на заводе недалеко от резервации племен. Как председатель Совета индейцев он пытается остановить принятие нового законопроекта, который уже рассматривают в Конгрессе Соединенных Штатов. Если закон будет принят – племя Черепашьей горы прекратит существование и потеряет свои земли.
Нигде не обживаться. Не оставлять следов. Всегда быть в движении. Вот три правила-кита, которым нужно следовать, чтобы обитать в Новых Дебрях. Агнес всего пять, а она уже угасает. Загрязнение в Городе мешает ей дышать. Беа знает: есть лишь один способ спасти ей жизнь – убраться подальше от зараженного воздуха. Единственный нетронутый клочок земли в стране зовут штатом Новые Дебри. Можно назвать везением, что муж Беа, Глен, – один из ученых, что собирают группу для разведывательной экспедиции. Этот эксперимент должен показать, способен ли человек жить в полном симбиозе с природой.
Роман-лауреат Букеровской премии 2019 года, который разделил победу с «Заветами» Маргарет Этвуд. Полная жизни и бурлящей энергии, эта книга – гимн современной Британии и всем чернокожим женщинам! «Девушка, женщина, иная» – это полифония голосов двенадцати очень разных чернокожих британок, чьи жизни оказываются ближе, чем можно было бы предположить. Их истории переплетаются сквозь годы, перед взором читателя проходит череда их друзей, любовников и родных. Их образы с каждой страницей обретают выпуклость и полноту, делая заметными и важными жизни, о которых мы привыкли не думать. «Еваристо с большой чувствительностью пишет о том, как мы растим своих детей, как строим карьеру, как скорбим и как любим». – Financial Time.
Шорт-лист Букеровской премии 2021 года. Современный роман, который еще десять лет назад был бы невозможен. Есть ли жизнь после интернета? Она – современная женщина. Она живет в Сети. Она рассуждает о политике, религии, толерантности, экологии и не переставая скроллит ленты соцсетей. Но однажды реальность настигает ее, как пушечный залп. Два коротких сообщения от матери, и в одночасье все, что казалось важным, превращается в пыль перед лицом жизни. «Я в совершенном восторге от этой книги. Талант Патриции Локвуд уникален, а это пока что ее самый странный, смешной и трогательный текст». – Салли Руни «Стиль Локвуд не лаконичный, но изобретательный; не манерный, но искусный.