Любовь и честь - [61]

— Дэвид... Если ты обещаешь помочь ему...

Его губы коснулись ее щеки. Нора лишилась слов. О Боже, что может быть слаще его губ? Даже на смертном одре она их не забудет.

— Я уже сказал, что мог бы, — пробормотал он, — но не странно ли, как наша совесть вступает в конфликт с нашими же желаниями? Как заставить ее заснуть? Мне повторить обещание? — Язык Эдриана пробежался по раковине ее уха. — Только подскажи мне, что говорить, — шептал он. — Нора, моя Нора, я должен говорить о твоем брате?

Нет.

Его рука легла на ее затылок.

— Ты должна научить меня, — продолжал Эдриан. — Сейчас я не могу доверять себе. — Его голос внезапно охрип. — Видишь ли, эту минуту я повторял в уме тысячи и тысячи раз с тех пор, как мы расстались. Поверь, мне нельзя руководствоваться своими желаниями. Они слишком сильны и нетерпеливы, чтобы подсказать мне правильное решение.

Рука Эдриана все так же лежала у нее на затылке. Он не двигался, но его слова, наполненные столь неподдельной страстью, произвели на Нору сокрушительное действие — все ее существо наполнилось ответным непреодолимым желанием.

«Тысячи и тысячи раз».

Нору с новой силой охватил жар. И он был очень похож на гнев. Дэвид. Что будет с ним? Неужели нужды всех остальных людей всегда будут важнее ее собственных? «Я хочу. Я жажду. Я! Я! Я хочу Эдриана».

То, что связывает ее и его, намного старше, чем трудности брата. Какое отношение имеет Дэвид к сегодняшней ночи? Чем еще она должна пожертвовать ради семьи? Ведь за эту любовь она уже расплатилась страшной ценой.

Нора резко обернулась к Эдриану, схватила его за плечи, толкнула на покрывало, забралась на него и замерла.

Как слепа она была до этой минуты! Сейчас, глядя на него сверху вниз, она вдруг увидела, как он прекрасен. Видит Бог, это так. Его сумрачные глаза, зеленые, как трава, не отрывались от ее лица. Светлые волосы, мягкие и прохладные на ощупь, рассыпались по покрывалу. Кожа на щеках огрубела, но линия нижней губы была безупречна. Он разбросал длинные руки и ноги по кровати. Кожаные бриджи плотно охватывали скульптурные бедра. На внутренней стороне руки виднелся незащищенный кусочек загорелой кожи. Ее вид почему-то страшно возбуждал Нору.

У нее перехватило дыхание. Полная неподвижность Эдриана выглядела как приглашение. Он предлагал ей свое тело, лежал под ней и разрешал смотреть на него, потому что теперь это тело принадлежало именно ей.

«Сон, — думала Нора, — это сон». Эдриан Феррерс лежит с ней в постели... говорит с ней о любви. И это после того, как она ударила его кинжалом!

Кем она его считает? Конечно, негодяем... А кем еще?

Эта загадка слишком велика. Нора сейчас не может ее разгадывать. Она понимает, что будет дальше. Сейчас не время для сомнений. Потом она все обдумает. Потом, когда утихнет пожар внутри, когда она успокоится.

— Не говори ничего, — прошептала Нора и склонилась к губам Эдриана.

Он заслуживает самого варварского поцелуя. Широкими ладонями Эдриан схватил ее голову и удерживал, пока длилось его наказание. Их языки встретились. Нора ощутила вкус виски, горячих, беспокойных мечтаний, вкус долгих лет расставания, угадала в нем сладость юности и более темные наслаждения зрелости. То был опасный вкус. В нем она могла заблудиться, забыть все, что связывало и ограничивало ее, и помнить лишь о неодолимой жажде, которая разгоралась внутри.

Эдриан взял Нору за руку, перекатил на покрывало, сам оказался сверху и, опираясь на локти, бросился ее целовать. Нора приоткрыла губы ему навстречу и с восторгом ощутила, как ладонь Эдриана скользнула вниз. Она сама раздвинула ноги, позволяя ему устроиться между ними. Быстрее! Быстрее, пока к ней не вернулись сомнения. Нора вжималась в него, подгоняла движением бедер, жарко дышала ему в лицо. Рука Эдриана легла ей на грудь и стала поглаживать и сжимать ее сквозь разделяющие их слои одежды. Норе отчаянно хотелось, чтобы он победил ее, на сей раз не словами, а телом. Слова Эдриана заставляли задуматься, а тело только подавало команды, которым она с радостью подчинялась.

Но когда Нора захотела снять с него камзол, он поймал ее за руку и стал неспешно целовать щеки, губы, шею. Руки Эдриана скользнули ей за спину и заставили выпрямиться. Голова Норы легла ему на плечо. Она вдохнула мужской запах его тела. Эдриан заставил ее встать на колени, и теперь они стояли на кровати лицом друг к другу.

Его ловкие руки стали расшнуровывать корсаж платья. Нора передернула плечами.

— Подожди, — остановила она Эдриана, — не надо меня раздевать. — Когда-то она лежала рядом с ним обнаженная, но тогда она была юной девушкой. А однажды ее раздел догола муж, но тело Норы к тому времени уже изменилось и выглядело... неприятно. — Не надо, — повторила она. Он ведь легко может просто задрать ей юбку.

Эдриан отстранился и заглянул ей в лицо. Норе не понравился его внимательный взгляд. Она стиснула зубы и, раздувая ноздри, повторила еще раз:

— Не надо. Быстрее.

Он наклонился и поцеловал ее в губы.

— Надо, — прошептал он. — Все эти годы, все бессчетные ночи я представлял тебя в своем воображении и теперь хочу видеть тебя настоящую.