Любопытная - [67]

– Я пришла последней, мсье, и наверняка покажусь вам самой алчной. Мне нужны триста франков.

– Вот они, – ответил философ.

– Бескорыстно? Это щедрый жест! Поверьте, вам не о чем жалеть. Я отдаюсь мужчине столь скверно, что невольно обкрадываю его. Если бы вы знали, сколь затруднительно одновременно уважать мужа, боготворить любовника, воспитывать детей и поддерживать свое положение в обществе! В деревне моя жизнь была бы чудесной, но в Париже… Мне всего тридцать, и на моем лице появились морщины – я не удержу Эдгара, не будучи элегантной. Я не смогу возместить предательство доверчивому мужу, не заботясь о его комфорте, ни искупить супружескую измену в своих собственных глазах, не обеспечив безоблачного будущего сыну. Но все зависит от платьев, купленных в «Бон Марше».

Когда женщина вышла, в гостиную вошла госпожа Роберти.

– Я позволила женщинам уйти, не взяв с них причитающейся мне трети. Стало быть, вы должны мне…

Небо́ поправил очки.

– 3 мая 1882 года, в полночь, в этом доме женщина произвела на свет ребенка. Младенец был задушен…

– Вы более ничего не должны мне, – в ужасе проговорила сводница.

– Ты будешь гореть в аду.

Они вернулись на улицу Гальвани пешком.

– Люди приводят в столь сильное отчаяние, что я начинаю понимать скептиков, – сказала Поль.

– Вы гневите Бога, принцесса. В мире торжествует зло, ночная тьма таит преступления, солнце же освещает лишь ложь. Но идеи по-прежнему живы и непременно будут рождаться в щедрых сердцах. До тех пор, пока хотя бы единственный Лабр169 будет вершить богоугодное деяние, пока хотя бы одна душа будет способна на милосердие, пока хотя бы один разум будет хранить тайну, пока идеал будет иметь единственное воплощение, Бог не отвернется от человека, даже если проклята его земля.

X. Тайны Фрины

ГОРНИЧНАЯ зажгла в будуаре шелковый фонарь и оставила их одних. Перемещаясь вслед за мерцающими бликами, взгляд не встречал ни стен, ни предметов обстановки. С потолка, скрытого драпировкой из сиреневого японского шелка с золотыми нитями, бесчисленными складками падал занавес из той же ткани. Кресла походили на груды подушек, соединенных лентами и перевязанных бантами. Звериные шкуры, служившие коврами, источали изысканный аромат.

Принцесса легла на диван, который тот час же опустился, охватив ее тело периной. Ощутив себя в плену шелков, она резко встала и пересела в кресло, стараясь принять приличествующую позу. Целомудренную принцессу настораживал полумрак роскошного будуара – подвижные диваны потакали своему назначению, нежно касаясь тела и заключая в порочные объятия.

– Вас удивляет обстановка Цирцеи в спальне Капуанской сибиллы170? – спросил Небо́. – В пороке надлежит тонуть, но не восседать.

– Разве вы не предупредили о том, что ведете меня к женщине, чья благосклонность стоит дорого и пользуется большим успехом? К женщине, чье имя – Кора – произносят, кусая сигару, мужчины из высшего общества. Проходя мимо курительной комнаты, я неизменно слышу: «Вообразите, что Кора… Я был у Коры… Пойдете ли вы к Коре?.. Я прочитаю Коре…». Когда я спросила у Норудина, кто эта женщина, он, несмотря на его ухаживания, поднял на меня глаза, подернутые пеленой. Он словно желал сказать: «Вы восхитительны, но против этой женщины вы не существуете». Эта женщина – вы сказали, что ей известна цель нашего прихода – принимает нас в скверном алькове. Стало быть, здесь не ведут бесед, гостиная же – всего лишь будуар?

– Не более. Мы находимся в самом известном доме свиданий. Вспомните о гетерах. Отправившись в Национальную библиотеку, чтобы изучить нравы Древней Греции V века до Рождества Христова, вы узнаете, что супруге отводилось место в гинекее, весь же цвет афинского общества собирался в доме Аспасии171. Со дня появления особняка Рамбуйе172 ведением бесед занимаются светские женщины – в алькове разговоры неуместны. Сегодня вы не встретите ни одной доступной дамы, которая бы имела окружение интеллектуалов или принимала бы у себя кого-либо, кроме распутных мужчин. Если с порядочной женщиной мужчина может обо всем говорить, то с непорядочной он может все себе позволить! Более того, интеллектуальная Кора, Кора, способная понять Платона, которого я вам объяснял, тотчас же выставила бы всех своих поклонников за дверь – или не имела бы их вовсе. Нынешний мужчина приходит в дом свиданий для того, чтобы расстегнуть жилет, выкурить сигару по-американски, слушать гнусности и предаться порочной страсти. Разве вы не знакомы с хорошо одетыми глупцами – мужчинами из высшего общества? Перед искусной порочной страстью будущий наследник, Его Высочество и искатель Золотого Руна в галстуке в страхе бросились бы бежать.

– Кора красива? – спросила Поль.

– Вы увидите ее сами. По улице ежедневно прогуливаются сотни таких красавиц.

– Она молода?

– Ей сорок пять! Вы наверняка подумали о юной Нане – куртизанке, придуманной, чтобы не отвратить читателя! Разве логично предполагать – тем более, встретить в реальной жизни – «юного морского волка», «начинающего знатока трюков» или «искушенного в деле новичка»? Куртизанка видела немало альковов, научилась всем приемам и знает в оных толк. Стало быть, куртизанка всегда немолода. В основе этого явления лежит не причина, но закономерность: «деньги к деньгам», говорил Марсилио Фичино173. Провинциалы же говорят: «взаймы дают лишь богатым» и «чем больше прохожих здесь остановилось, тем больше остановится впредь». Повторение действия сообщает месту этого действия и его участнику свойство, провоцирующее предрасположенность. Это свойство усиливается по мере числа повторений.