Любопытная - [40]

– Ужасно! – воскликнула принцесса.

– По цене трех-четырех кружек вина самый омерзительный пьяница на протяжении часа слышит нежные слова и получает ласки, воображая себя желанным возлюбленным.

– Боже праведный! – воскликнула Поль. – Неужели вы говорите правду? Я, разумеется, знаю о бесчестных женщинах, занимающихся постыдным ремеслом, но мысль о том, что они отдаются «в распоряжение всякого», приводит меня в смятение! В это невозможно поверить!

Фиакр остановился на пресечении улиц Алезиа и Томб-Исуар. Небо́ велел кучеру ждать у скульптуры Бельфорского льва. Пронизывающий северный ветер гасил пламя уличных фонарей, во тьме безлунной ночи безжизненный квартал внушал тревогу.

На улице Вуаверт мимо них молча прошли несколько юношей – их движения выдавали смущение и растерянность. За ними закрылась изогнутая дверь, над которой висел огромный красный фонарь.

– Где мы? – спросила принцесса.

– В храме богини любви, где вы услышите пение сирен.

В нескольких шагах, с порога полуоткрытой двери, освещенной голубым светом фонаря, раздался голос:

– Милые господа, у меня есть красивые женщины.

Номер дома был крашен в белый – цвет целомудрия и смерти – сочетания, означающего бесплодие.

– Но если они не сочтут нас достаточно привлекательными? – спросила Поль, пытаясь получить ответ на свой вопрос.

Сводница не поняла ее.

– У меня одиннадцать женщин, вы можете выбирать.

– Но если те, которых мы пожелаем, не захотят нашего общества?

– О чем вы говорите, мсье? Они здесь ради вашего удовольствия, не ради своего.

– Но если я буду неприятен той, которую выберу? – настаивала Поль.

– На улице Вуаверт все мужчины приятны! – расхохоталась сводница. – Неприятен! Скорее мсье убьет одну из них!

Тяжелая дверь с цепями и засовами более напоминала дверь тюрьмы, нежели дома удовольствий.

Стены передней были расписаны под мрамор.

– Есть ли сейчас клиенты в одной из гостиных? – спросил Небо́.

– Да. Для чего вы спрашиваете?

– Прежде мы хотим посмотреть. Не задавайте вопросов, – он протянул своднице луидор.

Она кивнула с видом торговки, у которой спросили необычный товар, и отвела их в комнату, служившую кладовой. Велев им подняться на стол на высоту треугольного окна, она оставила их одних.

Зрелище повергло Поль в изумление – даже Небо́ не сразу понял происходящее.

На диване в непристойных позах развалились хорошо одетые молодые буржуа – напротив них, образуя полукруг, сидели женщины в шелковых платьях с преувеличенно сложными прическами. Мужчины смеялись, женщины выглядели униженными и раздосадованными.

Время от времени один из мужчин поднимался с места и, приблизившись к одной из девушек, резким движением вонзал руку в лиф ее платья или грубо обхватывал щиколотку. Вслед за своим движением, под аплодисменты спутников, он изображал невероятное отвращение. Мужчины были необычайно довольны собой – они читали Ренана, и им было известно, что Нерон возвел извращенную жестокость в ранг искусства. Они были искусными садистами – за тридцать франков в складчину они получили право распоряжаться десятью женщинами, унижая их и изощренно пытая остатки их женственности и достоинства.

– Ужасная низость! – воскликнула Поль, когда Небо́ объяснил ей происходящее.

– Мы должны остановить их, – сказал он, спускаясь со стола.

– Позовите ваших женщин! – приказал Небо́ своднице.

– Выбирайте! – громко ответила та.

–  Выбирайте,  – машинально повторила Поль, словно для того, чтобы убедиться в невероятном. Увидев женщин, торопившихся бежать от своих мучителей в ожидании вновь прибывших, она оперлась о камин, будучи не в силах выносить эту бездну страдания и позора.

Поздоровавшись, женщины остались стоять, ощущая неловкость и испуг при виде молодых мужчин, не сводивших с них грустного взгляда:

– Садитесь, – сказал Небо́ девушкам – его вежливый тон удивил их.

– Вы столь добры, что я стану просить вас отправить это письмо, – обратилась одна из них. – Здесь письма перехватывают – боятся, что мы станем жаловаться.

Небо́ положил письмо в карман.

– Стало быть, вы никуда не выходите? – спросила Поль.

– Лишь по большим праздникам, все вместе и под надзором хозяйки.

– Но если однажды вы захотите уйти навсегда?

Девушки переглянулись.

– А наши долги? Стало быть, вам ничего не известно? Попадая в дом удовольствий, женщина получает кружевное белье и шелковое платье стоимостью, по меньшей мере, в пять сотен франков. Мы платим за стирку и табак и получаем лишь треть того, что зарабатываем. Расплатиться с долгами удается немногим – большинство покидает дом лишь для того, чтобы отправиться в больницу.

– Но вы выглядите не старше двадцати лет, – сказала Поль. – И вы останетесь здесь до самой больницы?

– Так случается в большинстве домов, но не здесь – хозяйка меняет женщин. На днях должен приехать хозяин из Монтобана – он оплатит долги девушек, которых пожелает взять с собой.

– Стало быть, вы вынуждены продолжать торговать собой из-за долгов. Но разве вы не можете бежать? – спросила Поль.

– Жандармы арестуют нас за воровство: за нами – неоплаченные долги. Вы побледнели! Вам нехорошо? – удивленно спросили девушки.

– Не прикасайтесь ко мне! – воскликнула Поль, вытирая со лба холодный пот. Жалость не заглушила в ней отвращения.