Любопытная - [32]
– Но эти несчастья не касаются вас непосредственно…
– Я говорил, что вы меня не поймете – вы находитесь в плену своего тела. Я же причастен к боли всего человечества; мой разум истязают мучения всех произносящих имя Божье; мое сердце ранит предательство каждого; мой удел – нищета всего человечества. Всякая совершающаяся подлость пятнает мое имя смертного; позор эпохи краской стыда приливает к моим щекам; бессилие нашего века сообщается мне, уничтожая меня. Я подобен бронзовому сосуду, заполненному гениальностью и святостью, но не способному ни творить добро, ни создавать прекрасное. Я тлею, не порождая ни искр, ни тепла – белую глину моего тела размывают волшебные замыслы!
Он говорил бесстрастно словно Шакьямуни117 – его тон был спокоен, черты лица хранили волнующую умиротворенность, которой живописцы интуитивно наделили лики спустившихся на землю ангелов. Не желая прерывать движения своих мыслей, он продолжал говорить вслух, забыв о своей случайной слушательнице.
Все приглашенные явились одновременно. Представления были краткими. Порпората, одетая в платье с глубоким вырезом, отказалась занять место, указанное Кеаном, и села рядом с Поль. Едва ужин начался, намерения собравшихся стали очевидны. Знаменитая танцовщица обжигала долгими взглядами переодетую принцессу, изображавшую неутомимый интерес к Жанне. Кеан был увлечен Бертой. Мария утомляла Небо́ силой своего желания. Клемане размышляла о том, как покорить графа Нороски, казавшегося чудесным трофеем. Мисс Блоби, внимательно наблюдавшая за гостями, не слышала ни слова из истории, рассказываемой ей Женнетоном. Веселье не спешило занять за столом свое место – одна лишь старая Ортанс выглядела вполне счастливой, пьянея от созерцания оргии, походившей на самый пристойный ужин.
– Если бы здесь был герцог Нимский, он счел бы наше сборище недостаточно порочным, – отметил Ромилли.
– Не знаю, стали ли мужчины менее почтительными, но в былые времена присутствие женщин прибавляло им остроумия – ныне близость обнаженных женских плеч превращает их в глупцов. Предполагаю, что это помутнение мужского рассудка вызвано несправедливым презрением к женскому уму и нежеланием нарушать столь удобные традиции. Не желая никого обидеть, – продолжала мисс Блоби, – я убеждена: столь скучный вечер объясняется присутствием на нем влюбленных пар. Разве может получиться слаженный ансамбль, когда музыкантам не терпится исполнить дуэт?
– Позвольте восторжествовать справедливости Родерера118, – предложил Плеан. – Тогда веселье польется рекой.
– Вы неправы, – ответил Ромилли. – На ночной ужин полагается приходить навеселе.
Голоса становились все тише, и каждый говорил о своем. Ромилли рассказывал Женнетону о новичке «Большого Круга», Клемане и мисс Блоби обсуждали наряды, Плелан всячески старался польстить Порпорате, пары были поглощены друг другом. Пробило два.
– Мне думалось, что уже позднее, – заметила Клемане, сдерживая зевоту.
– Когда на ужине присутствуют только мужчины, мы не расходимся до рассвета – два часа скуки вместо двух часов веселья длятся непереносимо долго. Но я ощущаю в воздухе нечто большее, чем сплин – я чувствую, что приближается гроза.
Она взглянула на Порпорату, чье лицо алело всякий раз, когда русский граф пренебрегал ее вниманием. Ромилли и Плелан с беспокойством наблюдали за поведением Поль – та поднимала бокал за бокалом и не переставала ухаживать за Жанной, едва скрывая возмущение дерзостью танцовщицы, чей животный облик вызывал у нее отвращение, и навязчивостью Марии, склонившейся к плечу Небо́ в надежде сорвать поцелуй.
Нахмурившись, философ достал из кармана жилета небольшой флакон и протянул его своей соседке:
– Попробуйте мой любимый аромат.
Едва вдохнув, Мария закрыла глаза, отодвинула тарелку с едой и, устроившись поудобнее, заснула.
Увидев, с какой легкостью Небо́ удалось избавиться от девушки, мисс Блоби встала и шепнула Ромилли:
– Берегите Порпорату!
– Меня не пугает этот миниатюрный русский граф.
– Я говорю о его высоком светловолосом спутнике.
Вернувшись на место, она встретилась взглядом с Небо́. Тот склонился к ней:
– Мисс Блоби, я слышу глазами.
– Что ж, – ответила она, – не было необходимости предостерегать вас, но я оказала вам услугу, предупредив Ромилли. Вечер неминуемо завершится апоплексическим ударом – или ударом ножом: Порпората едва ли выдержит еще два часа этого презрительного высокомерия.
– Не беспокойтесь, – ответил Небо́ с улыбкой, вызывавшей раздражение. – Если с головы графа Нороски упадет хоть один волос…
– Прекратите ваши домогательства, – внезапно воскликнула принцесса, повернувшись к танцовщице лицом. – Я терплю их уже целый час, и вы вынуждаете меня к непристойному замечанию.
– Наглец! – закричала Порпората и тотчас же велела Ромилли. – Ты убьешь его ради меня!
– Но… – запротестовал Ромилли.
– Ты – прежде всего мой подручный, лишь после – любовник. Твой долг – отомстить за меня, как только это требуется, таковы условия нашего соглашения! – выговорила танцовщица.
– Ладислас, – заговорил Небо́ властным тоном. – Вы могли ошибиться – мадам невольно коснулась вас и заслуживает извинений.
«Способность Софи Лав передавать волшебство читателям изящно находит свое выражение в мощных выразительных фразах и описаниях. ОТНЫНЕ И НАВЕКИ – это идеальный роман для чтения на пляже с одной оговоркой: присущий ему энтузиазм и прекрасные описания с неожиданной тонкостью раскрывают многогранность не только развивающихся чувств, но и развивающихся характеров. Книга станет отличной находкой для любителей романов, ищущих более глубокий смысл в произведениях этого жанра». --Сайт Midwest Book Review (Дайэн Донован) ОТНЫНЕ И НАВЕКИ – это прекрасно написанный роман, на страницах которого описана борьба женщины (Эмили) в поисках своего «я».
Знатный граф и завидный жених Джеффри Кейн больше не верит в любовь. Отныне для него важна лишь страсть, обжигающая тело и не касающаяся души. Ребекка – юная мечтательница. Ее нежное сердце хочет тепла и ласки. И, кажется, все это обещает манящий взгляд графа… Его сильные руки дарят незабываемое наслаждение, а слова любви кружат голову. Поймет ли Джеффри, что Ребекка – его судьба?
Эта книга является своеобразным путеводителем по одному из интереснейших в мировой истории периодов — эпохе «короля-солнце» Людовика XIV. Философия будуара и правила игры, писк моды и веселая наука любви — это ключи к пониманию событий, связанных с жизнью блистательной Анжелики, героини романов Анн Голон, покорившей сердце не одного великого правителя и при этом оставшейся верной своим принципам, чувствам, своей безграничной любви.
Эугенио и Маргарита друзья детства, которые любят друг друга чистой и преданной любовью. Но всё вокруг словно препятствует их чувствам — и родители, и сословное неравенство, и предрассудки окружающего общества, и, наконец, религиозные устремления самого Эугенио, который отправляется на учебу в семинарию, чтобы стать священником. Однако он не может забыть Маргариту и разрывается между религиозностью и необходимостью отказаться от плотской любви. Что победит в душе молодого человека — любовь или вера? Как совладать с жизненными обстоятельствами и сословными предубеждениями? Что сильнее — страсть или религиозность? Надежда или отчаяние? Верность или вероломство?
Герой романа ”Фортуна — женщина”, проводя служебное расследование, находит в сгоревшем доме мертвеца… Ради спасения любимой женщины, руководствуясь не долгом, а чувствами, он преступает закон… Главный персонаж романа ”Барьеры”, выясняя обстоятельства загадочной гибели брата, начинает понимать, как сильна в человеке способность творить не только добро, но и зло. Лишь любовь спасает его от необдуманного и трагического шага… Что перед нами — детектив или романтическая история о любви? И то, и другое.
