Любопытная - [31]

– Любопытно, что пружины этой огромной софы сломаны лишь в одном месте, – сообщил он, нажав ладонью в определенном месте – от его движения образовалась глубокая впадина. – Быть может, Меродак или мсье Небо́ объяснят вам этот необычный факт.

Поль покраснела под гримом.

– Вы увидите, – продолжал Кеан, – как самая влюбленная пара станет утолять страсть именно здесь.

– Неужели здесь предаются любовным утехам одновременно несколько пар?

Она вздрогнула от отвращения.

– А вы думали, что на десерт подают исключительно пирожные? Вы истинный житель Востока! Прошу меня извинить – я должен составить меню.

– Альфонс, не забудь принести тридцать бутылок шампанского… Позволю себе представить вам героев нашего века. Плелан – это Растиньяк, повстречавший на своем пути не госпожу де Нусинген, но Клемане – порядочную девушку, и теперь ждет, когда лысеющий случай пощекочет его своей единственной прядью волос. Женнетон и Блоби воплощают любовь с первого взгляда, добропорядочную пару в лучших традициях провинциальных нравов.

– Господин виконт, старуха Ортанс спрашивает мсье Кеана и его друзей. При всем уважении к господину виконту, я бы посоветовал принять старуху Ортанс – она привела с собой двух девушек в белом, настоящих воспитанниц пансиона!

– Вообразите себе! – Кеан обратился к Поль. – Старуха Ортанс, как выражается Альфонс, была едва ли не самой желанной гостьей на ужинах времен Империи. Она до сих пор не может решиться отказаться от поздних ужинов – говорит, что оргии пробуждают ее аппетит. Ей, по меньшей мере, шестьдесят восемь, но без ее дерзких затей не обходится ни один праздник. Она более не выходит в свет, живет неподалеку от Люксембургского сада безбедной жизнью вдовы и пользуется содействием стесненных в средствах и не обремененных щепетильностью семей, доверяющих ей своих дочерей – в целом порядочных и непременно привлекательных девушек. В зависимости от нравственности родителей она обещает им замужество или полезные знакомства для их дочери – либо, получая ренту, платит за услуги юной девственницы наличными. Никто не упрекнет ее в сутенерстве, но никто не станет и отказываться! Альфонс, пригласи мадам Ортанс войти!

Огромная старая женщина, казалось, закрыла своим телом дверной проем.

– Добрый вечер, господа! Я привела двух чудесных девушек, а вы заставили меня ждать в передней. Вы не заслуживаете того, чтобы я осталась на ужин, но мне недостает смелости уйти.

Она прикрыла глаза, словно ослепленная золотыми печатями тридцати бутылей шампанского, выстроившихся в ряд.

– Позвольте представить вам Жанну – нежное сердце, бьющееся под еще более нежной кожей!

Она подтолкнула вперед семнадцатилетнюю девушку с чуть грустным лицом – она краснела, глаза ее казались заплаканными.

– Доверяю ее вам, – сказала она принцессе. – Вы кажетесь мне деликатным и не таким распутным, как другие.

– Я кажусь вам распутным, царица Ортанс? – спросил Небо́.

– Постойте, я вас не заметила. О, вам все это безразлично, это написано у вас на лице – мне известен такой тип мужчин. Во времена Наполеона III я была знакома с одним приятелем мсье Мериме – у него было точно такое выражение глаз. Посему веселую Берту я вверяю этому лицемеру, – она подтолкнула розовощекую и наивно улыбавшуюся девушку к Кеану.

– Мсье Небо́, – воскликнул Кеан, – вы превратились в спутника Ромула – пора похитить сабинянку, в «Мезон-Д’Ор» их всегда предостаточно. Пожелайте Клеопатру – и вы ее получите. Я шучу – мадемуазель Берта возвращает мне веселое расположение духа.

Он увел девушку на балкон.

Поль, несмотря на неловкость в своем нового амплуа распутника, казалось, искренне радовалась обществу Жанны.

– Вы любите музыку, мадемуазель?

– Очень, мсье! – ответила девушка.

Поль села за рояль и заиграла Шопена в собственной аранжировке. Старая Ортанс откупорила одну из бутылей и безмятежно пила шампанское.

Небо́, облокотившись на угол стола, улыбнулся, подумав о своей жизни среди этих людей, хмелеющих каждый на свой лад, в то время как он, неизменно полный идей и намерений, не знал ни забытья, ни бездействия.

Открылась дверь и вошла девушка. Она была очень красива, под плащом на ней было вечернее платье.

– Ромилли прислал меня к вам, – сказала она, увидев Небо́ одного в обществе двух пар.

Он смотрел на нее, не произнося ни слова.

– Я вам не нравлюсь? Говорите же прямо, я не стану раздевать вас против вашей воли!

– Вам не придется раздевать меня, милая бесстыдница, я буду лишь вашим соседом за ужином. Будучи рассеянным, я нередко неучтив, но и сам не требую внимания.

– Если я правильно вас понимаю, то для чего я здесь? Отужинать – и не более?

– Не более.

Девушка решилась сменить тему и тон голоса.

– Вас постигло несчастье – расскажите же мне о нем, – она села рядом и взяла его за руки.

– Вы меня не поймете, – ответил Небо́, отнимая руки.

– Расскажите все же.

– Мое несчастье заключается в том, что я принужден быть не ангелом, но смертным, – ответил Небо́ с улыбкой, не сочетавшейся с горечью его слов. – Меня печалят далекие звезды и очертания земли, бесчестные поступки, изъяны тел и несправедливость общественного устройства – они суть пороки, попирающие добро, и преступления против Бога, возвращающего их на землю дождем бедствий. Я чувствую себя в ответе за всякую низость, происходящую на моих глазах, и презираю себя за пустые забавы, занимающие людей. Столь же больно мне видеть вас.