Любиево - [63]
Теория хабальства
Тетки перенимают как раз те из поведенческих стереотипов, от которых женщины избавились в процессе эмансипации: пассивность, желание подчиняться, кротость, закидывание ноги на ногу как демонстрация закрытости, поджимание губок с той же самой целью, стремление жить на иждивении у мужчины вместо самостоятельности, самоуничижение, какая-то утонченность, которой даже у самых женственных из женщин теперь в помине нет, и даже пристрастие к сплетням и переменчивость настроения («сердце красавицы склонно…»). Вытолкнутые в двери феминизма, эти черты лезут через теткинское окно. Дальше теория развивается так: почему тетки перенимают с таким удовольствием именно эти старо-светско-женские черты? Потому что мужчины (а тетки все-таки суть мужчины) считают их истинно женскими. Для мужика эмансипированная спортивная женщина с ногами на столе и банкой пива в руке недостаточно женственна. Только традиционные черты, которые так мешали дамам в самореализации, по-настоящему возбуждают его и олицетворяют в его представлении женственность. А теперь вопрос практического характера: что возбуждает натуралов — женственность или женщины? Скажем, если я стану женственной, это их возбудит (увлечет)? Что их возбуждает — секс или пол? Если пол, то геев должны были бы возбуждать лесбиянки, исполняющие роль мужчины. Но, к сожалению, дело обстоит не так…
Ти-ти-ти
В продолжение этой темы говорит одна другой:
— Был у меня натурал.
— Ну и?
— Все оʼкей, но у него не встал.
— Да ладно! А ты делала ему ти-ти-ти?
— Делала, бесполезно.
Вот именно, если бы теории хоть как-то соприкасались с реальностью, если бы натуралов возбуждала наша женственность, то ти-ти-ти всегда бы работало, а так срабатывает раз в год по обещанью. Ти-ти-ти состоит в том, что на одной руке я крашу ногти в нежно-розовый цвет или покрываю бесцветным лаком, колечки надеваю — в общем, чтоб получилась нежная холодная ручка а ля юная студентка. Никакая там не трансвеститская лапища, а скромненькая такая девичья лапочка. И натурала нежно так, по-женски за гениталии тереблю, приговаривая:
— У ты какой большой, а я такая маленькая, даже рука дрожит, ну-ка покажи мне своего большого дракона, ти-ти-ти! Я же самая что ни на есть азиатская девочка с раскосыми глазками, прямо из клипа «Макарены». Пи-пи-пи, пипочка у меня мокренькая, птенчик-малютка! Меня зовут Анна Мария! Я — студентка-первокурсница, и сейчас я своей ручоночкой сразу после перелистывания конспектов потрогаю твоего большого слона. Вон какой ты большой, а я какая маленькая. На мне беленькие трусики, хоть уже немножко мокренькие, потому что меня взяли прямо из Манги, я очень-очень Кавайи,[69] категория «teens». Ну и тогда телок по принципу прямого (ах, слишком прямого!) взаимодействия сломя голову устремляется в мужественность, в мужчину, и, чтобы эта женственность не затопила его, не подмочила, не обратила в женщину, он должен нестись на всех парах, спеша доказать, что он мужчина, и тогда как производное от этой гонки у него встанет. Это как Шаполовская в «Коротком фильме о любви» Кеслевского делала ти-ти-ти молодому Олафу Любашенко и говорила: «Я вся мокрая… У тебя такие нежные руки…» — чтобы его этой нежностью и влажностью заразить, чтобы он почувствовал себя мужчиной, убежал в мужественность. Ничего не получится с натуралами, если скрываешь свою теткинскую натуру. Надо сразу вызывающе устремить взгляд на его ширинку, хабалить по-настоящему, потому что он не мужика, а бабу в тебе ищет. И это должно сработать.
Должно.
Тетка с отключенной Идеей[70]
хотела получить всепольскую известность. Разъезжала в поездах. Купила билет выходного дня во время спецакции за пятьдесят злотых. Могла по нему ездить с пятницы до воскресенья по всей стране. Побывала в Кудове, в Устшыках, в Крынице, в Згожельце, и даже — в Олеснице. Сказала:
— Буду ездить до тех пор, пока хоть что-нибудь не поимею!
Везде на стенах туалетов оставляла номер своего мобильника. В поездах и на станциях. Писала: сосу и даю отсосать. Или: Ruf mich аn![71] Но пока рекламная кампания принесла первые результаты, ее номер отключили за неуплату. Позже он достался кому-то другому.
Номерок в гипермаркете
Аллигаторша пошла в гипермаркет, один-единственный раз. Оставила сумочку в ячейке, а номерок потеряла. Возвращается с покупками, ищет, ищет по карманам — нету.
Мир превратился в штрихкод, к которому у Аллигаторши не было считывающего устройства.
— Понимаете какое дело: я потерял номерок, а тут в ячейке моя сумка.
— Вы получше поищите в карманах, в бумажнике… Иначе придется раскошелиться…
— Нету.
Мужик из отдела обслуживания вызывает охрану. Аллигаторша вся уходит в себя, испугалась. Народ стал собираться.
— Нету.
— Ну тогда мы выписываем счет, у нас номерок стоит пятьдесят злотых. Которая сумка ваша?
— Та, что в нижней ячейке, во второй снизу, розовая!
Охранники ставят на прилавок сумку Аллигаторши.
— Извините, это дамская сумка…
— Нет, моя.
— А что в сумке?
— Ключи и носовые платки…
— Извините, ключи и носовые платки — в любой сумке. Может, что-нибудь более характерное?
Аллигаторша молчит, понурила голову, закусывает губу, потому что знает, что там ее принадлежности для макияжа, и дамский гребешок, и зеркальце…
Герой, от имени которого ведется повествование-исповедь, маленький — по масштабам конца XX века — человек, которого переходная эпоха бьет и корежит, выгоняет из дому, обрекает на скитания. И хотя в конце судьба даже одаривает его шубой (а не отбирает, как шинель у Акакия Акакиевича), трагедия маленького человека от этого не становится меньше. Единственное его спасение — мир его фантазий, через которые и пролегает повествование. Михаил Витковский (р. 1975) — польский прозаик, литературный критик, фельетонист, автор переведенного на многие языки романа «Любиево» (НЛО, 2007).
Написанная словно в трансе, бьющая языковыми фейерверками безумная история нескольких оригиналов, у которых (у каждого по отдельности) что-то внутри шевельнулось, и они сделали шаг в обретении образа и подобия, решились на самое главное — изменить свою жизнь. Их быль стала сказкой, а еще — энциклопедией «низких истин» — от голой правды провинциального захолустья до столичного гламура эстрадных подмостков. Записал эту сказку Михал Витковский (р. 1975) — культовая фигура современной польской литературы, автор переведенного на многие языки романа «Любиево».В оформлении обложки использована фотография работы Алёны СмолинойСодержит ненормативную лексику!
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Ольга Токарчук — «звезда» современной польской литературы. Российскому читателю больше известны ее романы, однако она еще и замечательный рассказчик. Сборник ее рассказов «Игра на разных барабанах» подтверждает близость автора к направлению магического реализма в литературе. Почти колдовскими чарами писательница создает художественные миры, одновременно мистические и реальные, но неизменно содержащие мощный заряд правды.
Павел Хюлле — ведущий польский прозаик среднего поколения. Блестяще владея словом и виртуозно обыгрывая материал, экспериментирует с литературными традициями. «Мерседес-Бенц. Из писем к Грабалу» своим названием заинтригует автолюбителей и поклонников чешского классика. Но не только они с удовольствием прочтут эту остроумную повесть, герой которой (дабы отвлечь внимание инструктора по вождению) плетет сеть из нескончаемых фамильных преданий на автомобильную тематику. Живые картинки из прошлого, внося ностальгическую ноту, обнажают стремление рассказчика найти связь времен.
Ольга Токарчук — один из любимых авторов современной Польши (причем любимых читателем как элитарным, так и широким). Роман «Бегуны» принес ей самую престижную в стране литературную премию «Нике». «Бегуны» — своего рода литературная монография путешествий по земному шару и человеческому телу, включающая в себя причудливо связанные и в конечном счете образующие единый сюжет новеллы, повести, фрагменты эссе, путевые записи и проч. Это роман о современных кочевниках, которыми являемся мы все. О внутренней тревоге, которая заставляет человека сниматься с насиженного места.
Ольгу Токарчук можно назвать одним из самых любимых авторов современного читателя — как элитарного, так и достаточно широкого. Новый ее роман «Последние истории» (2004) демонстрирует почерк не просто талантливой молодой писательницы, одной из главных надежд «молодой прозы 1990-х годов», но зрелого прозаика. Три женских мира, открывающиеся читателю в трех главах-повестях, объединены не столько родством героинь, сколько одной универсальной проблемой: переживанием смерти — далекой и близкой, чужой и собственной.