Любиево - [64]
— Зеркальце, — тихо произносит и прячет глаза.
И тогда такой большой, накачанный, в темно-синей форме охранник запускает в сумку свою огромную лапу и вытаскивает столь хорошо знакомые Аллигаторше штучки-дрючки-бздючки. Как будто ее саму прощупывает, в ее интимных местах копошится, как будто под блузкой.
— И все-таки это не ваша, и все-таки это дамская сумочка! Пройдемте со мной. Ладно, хорошо, пусть мужская сумка, мужская… Вор.
Народу все больше, и Аллигаторша сама уже не знает, может, и на самом деле она всю жизнь носила какую-то не свою, чужую сумку?
ИЗ «ДНЕВНИКА»
— Читать умеете? — В руке у нее помятый лист формата А4.
— Что там у вас?
Читаем вслух:
Разрешение на продовольственную передачу Любе Гураль, помещенной в следственный изолятор в Зеленой Гуре…
— …Да, да, — переглядываются, понимая, что мы им не врем, потому что Люба наша давно уже в Зеленой Гуре… — Да, да, все верно.
Сами люди людям такую судьбу и устроили.[72]
ПАРИКМАХЕРШИ ИЗ-ПОД КИНОТЕАТРА «ВЕСТЕРПЛАТТЕ» ПРИНИМАЮТ НА ИОАННА ПАВЛА II ОКОЛО ГЛОБУСА
— Слышь, а давай сыграем: я буду Мышка, а ты Вуглускр.
— Кто?
— Ну ты чё, классика не помнишь:
— Какого классика?
— А тебе не один хрен?
…одна тетка торгует фастфудом, и под потолком у нее подвешен телевизор, по которому она всегда смотрит сериалы. Каждый год я проверяю: на прежнем ли она месте, все так же ли смотрит, сама делает мне кофе, а глаз не спускает с телевизора. Раз смотрю — вся в слезах. Я ей:
— Что? Сериал был?
— Нет, лук резал…
— А я думал, сериал, потому что вы весь в слезах…
— Нет, я только на одном сериале плачу… как его там… «Оборванная связь».
Одна пришла к другой, стучится:
— Солнышко, впусти меня!
— Снимайте эти ваши… тряпочки и ложитесь на кушетку.
— Как ты думаешь, есть там другие цивилизации?
— Не знаю…
— А если бы были, как ты думаешь, мы бы что-нибудь с этого поимели?
ФЛОРА РЕСТОРАННАЯ
Ледиз энд джентльмен, перед вами знаменитая на весь мир… Флора Ресторанная! Оркестр, туш!
Флора расскажет нам о Толе, о Санэпидяре и о Писсуарессе с Центрального вокзала. Слушайте внимательно!
Толя
была из Познани, скупердяйка. Жуткая скупердяйка.
— Боже, какой же наша Толя была жадиной! Даже писала в раковину, потому что ей было жаль лишнюю воду спускать! О чем бишь я? А, вот, Толя шесть лет жила с одним поваром, очень даже телковатым, Миреком звали. Она ненормальная и жадная, и ничего удивительного, что он в конце концов ее бросил. Мы как раз с ней тогда договорились, — вздыхает Флора Ресторанная, — договорились съездить в Лидель на распродажу. Уже стоим в очереди в кассу, а я купила супчики «Кнорра», какая-то там курица под пикантным соусом или «сырный пир». Так или иначе, в очереди за нами стояли тоже тетки, молоденькие, с выщипанными бровями, с ирокезами, прямо из дискотеки, а худющие, шеи длинные, жилистые. Может, они думали, я — телок (а надо сказать, что Флора Ресторанная умеет быть мужской, да и видная из себя, этакая Женщина-Телок), и стали ко мне подкатываться:
— Вы что купили? Супы? Ах, ведь у нас точно такие же (и как у них на все это соображалки хватает?) «горячие кружки». Нам тоже такие нравятся… Именно эти.
Кружки! — у Флоры Ресторанной брови лезут на лоб, глаза из орбит, она всплескивает пухлыми руками.
А еще Толя бросила какие-то кальсоны в корзинку, так они подумали, это для меня, и:
— Ой, какие кальсоны… Самая важная часть мужского гардероба…
И именно в этот момент приходит эсэмэска от Мирека: «Ухожу, ключи у соседки».
А Толя на это и говорит:
— Слушай, Флорка, поехали, съездим на квартиру, а то я не знаю, что там застану!
А теперь представьте эту фразу в исполнении Флоры, старающейся воспроизвести познанский акцент Толи, с которым говорят простые женщины из познанских предместий, и в этом голосе беспокойство за свою утварь, за квартиру…
Открываю дверь, входим, она — бах, в прихожей на пол и в рев! Как начала реветь! Толя наша. Му и му. Наконец поднимается с пола и, не переставая реветь, направляется в кухню:
— Боже, Флора, как он со мной поступил, столько лет! — и му-у-у, ревет. Но это еще ничего, потому как пока что она изучает кухонные шкафчики, только откроет — взорвется ревом и запричитает: — О Боже, мои стаканы! Стаканы мои забрал, му-у-у… — и давай проверять степень опустошения квартиры: — О Боже, две кастрюльки забрал, мууу… Последние две кастрюльки, мои кастрюльки… — Наконец она немного успокаивается, но, выйдя в коридор, опять взрывается: — О Боже, Боже, куртку мою кожаную забрал, ну уж этого я ему не прощу, мууу! Отдаст, сукин сын!
Санэпидяра
— Это что, дорогой мой, гастрономическое заведение первой категории? Нет уж! Первая категория — образцовое учреждение, а что я здесь вижу: бардак бардаком!
Герой, от имени которого ведется повествование-исповедь, маленький — по масштабам конца XX века — человек, которого переходная эпоха бьет и корежит, выгоняет из дому, обрекает на скитания. И хотя в конце судьба даже одаривает его шубой (а не отбирает, как шинель у Акакия Акакиевича), трагедия маленького человека от этого не становится меньше. Единственное его спасение — мир его фантазий, через которые и пролегает повествование. Михаил Витковский (р. 1975) — польский прозаик, литературный критик, фельетонист, автор переведенного на многие языки романа «Любиево» (НЛО, 2007).
Написанная словно в трансе, бьющая языковыми фейерверками безумная история нескольких оригиналов, у которых (у каждого по отдельности) что-то внутри шевельнулось, и они сделали шаг в обретении образа и подобия, решились на самое главное — изменить свою жизнь. Их быль стала сказкой, а еще — энциклопедией «низких истин» — от голой правды провинциального захолустья до столичного гламура эстрадных подмостков. Записал эту сказку Михал Витковский (р. 1975) — культовая фигура современной польской литературы, автор переведенного на многие языки романа «Любиево».В оформлении обложки использована фотография работы Алёны СмолинойСодержит ненормативную лексику!
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Ольга Токарчук — «звезда» современной польской литературы. Российскому читателю больше известны ее романы, однако она еще и замечательный рассказчик. Сборник ее рассказов «Игра на разных барабанах» подтверждает близость автора к направлению магического реализма в литературе. Почти колдовскими чарами писательница создает художественные миры, одновременно мистические и реальные, но неизменно содержащие мощный заряд правды.
Павел Хюлле — ведущий польский прозаик среднего поколения. Блестяще владея словом и виртуозно обыгрывая материал, экспериментирует с литературными традициями. «Мерседес-Бенц. Из писем к Грабалу» своим названием заинтригует автолюбителей и поклонников чешского классика. Но не только они с удовольствием прочтут эту остроумную повесть, герой которой (дабы отвлечь внимание инструктора по вождению) плетет сеть из нескончаемых фамильных преданий на автомобильную тематику. Живые картинки из прошлого, внося ностальгическую ноту, обнажают стремление рассказчика найти связь времен.
Ольга Токарчук — один из любимых авторов современной Польши (причем любимых читателем как элитарным, так и широким). Роман «Бегуны» принес ей самую престижную в стране литературную премию «Нике». «Бегуны» — своего рода литературная монография путешествий по земному шару и человеческому телу, включающая в себя причудливо связанные и в конечном счете образующие единый сюжет новеллы, повести, фрагменты эссе, путевые записи и проч. Это роман о современных кочевниках, которыми являемся мы все. О внутренней тревоге, которая заставляет человека сниматься с насиженного места.
Ольгу Токарчук можно назвать одним из самых любимых авторов современного читателя — как элитарного, так и достаточно широкого. Новый ее роман «Последние истории» (2004) демонстрирует почерк не просто талантливой молодой писательницы, одной из главных надежд «молодой прозы 1990-х годов», но зрелого прозаика. Три женских мира, открывающиеся читателю в трех главах-повестях, объединены не столько родством героинь, сколько одной универсальной проблемой: переживанием смерти — далекой и близкой, чужой и собственной.