Люби Россию в непогоду - [4]

представить себе собственного существования без ее истории,

традиций, обычаев, языка, привычной системы общения, узнаваемости

ее морозов, песен, застолий, рюмки водки, наконец, под квашеную

капустку после доброй бани с друзьями. Это - твое Отечество, память

об отцах и дедах, которую ты носишь в душе своей всю жизнь до

последнего вздоха. С нею ты можешь жить хоть на Марсе, потому что

Отчизна твоя умещается в сердце твоем.

"Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам..."

Таковы две ипостаси патриотизма. И если первая, имеющая в

своей основе фактор вполне материальный, природный, средство

гарантированного добывания пищи, собственность, как таковая, есть,

по сути своей, тот же инстинкт, который заставляет хищника охранять

свои охотничьи угодья, то вторая ипостась патриотизма предполагает

историческую и эмоциональную память, что делает ее явлением

высокого культурного порядка. Именно этот культурно-исторический

фактор сыграл огромную роль в Чеченской войне, превратив ее для

всей Чечни в войну Отечественную, поскольку каждый чеченец

поименно помнит предков своих до двенадцатого колена, тогда как мы,

русские, не только не обладаем исторической памятью, но тогда просто

не понимали, за что нам приходится умирать на этой странной войне.

Эти две формы русского патриотизма, как в зеркале, отражают

две культуры России, которым Октябрьский переворот 17-го года не

дал возможности слиться в одну, в единый материк общенациональной

культуры. Первая официально именуется христианско-деревенской,

вторая - дворянско-городской: кровавая схватка меж ними за

господство и есть гражданская война. Все, известные нам гражданские

войны есть столкновение двух различных культур одного народа,

потому-то они и называются гражданскими.

Но вернемся к двум параллельным культурам России:

христианскодеревенской и - дворянско-городской. Их различие

заключалось не только в уровне образованности, но и в степени

эмоционального развития, существенно большего у горожан, чему

способствовала сама культурная среда: театры, библиотеки,

4

концертные залы, музеи, исторические места, ухоженные кладбища

зачастую с весьма известными могилами, музыкальные салоны,

клубы, благотворительные общества, балы, званые вечера и т.д. и т.п.

Этого культурно-просветительного набора деревня, естественно, не

имела, чем, кстати, объясняется трудное восприятие истории кресть-

янскими детьми. В деревнях не было ни исторической памяти, ни

исторических памятников, тогда как каждый житель даже скромного

Углича мог показать, где именно зарезали несчастного царевича

Димитрия: я уж не говорю о новгородцах, псковичах или смолянах.

Тысячелетняя история России разлита по ее городам, но отнюдь не по

весям, почему вся культурная база в деревне сосредотачивалась в

церкви.

Надо сказать, что церковь осознавала свою просветительскую

роль и весьма преуспела в этом направлении. Храмы на Руси вплоть до

казарменного решения Николая Первого строились только по

индивидуальным проектам, привязываясь как к местности, так и к

материалу, и каждое культовое здание было произведением

архитектуры. Оно служило жителям окрестных деревень первым и

единственным приобщением к настоящему искусству, тем более, что

внутри практически любой церкви их ожидало пышное театральное

действо, прекрасное пение, удивительная живопись, тщательно

продуманный интерьер, отработанная столетиями, по сути, балетная

пластика и необычная, распевная речь священника на чарующе не-

понятном языке. И это послужило основной причиной, почему по

воскресеньям и церковным датам прихожане ходили в церковь только в

самой парадной одежде. Души их были подготовлены к празднедству

необыкновенной красотой антуража, и молитва священнослужителя

падала на благодатную, уже вспаханную почву.

Совершенно по иному церковь воспринималась в городе. Во-пер-

вых, церквей в городах было более, чем достаточно, почему они и не

воспринимались горожанами, как "храмы искусства". Во-вторых, если

крестьянский труд был консервативно-однообразным - сын пахал

точно так же, как дед и отец - то труд горожанина зависел от

потребностей города, почему и не мог законсервироваться раз и

навсегда. Это делало жителей городов более активными, более

приспособленными к изменяющейся житейской обстановке и - более

циничными, нежели жителей деревенских.

Для большинства из горожан - особенно с конца девятнадцатого

столетия - посещение церкви превратилось в привычную семейную

5

традицию, которую традицюнно и не нарушали. А дворянство в массе

своей вообще не было религиозным, поскольку обладало знаниями,

нравственность приобретало в семье и посещало церковь далеко не

всегда, а, как правило, лишь по мере собственной традиционной

надобности: крещения, свадьбы, отпевания и - говение, так как без