Люби меня всего - [52]

Я резко остановился, когда увидел блеск веселья в глазах Орина. Я нахмурился, открыл рот и с трудом нашёл, что ответить.

— Что… Почему ты улыбаешься?

Удивив меня, Орин наклонился и положил руку мне на колено, чтобы приблизиться губами к моему уху. Затем он прошептал:

— Я уже знал.

Его дыхание обдало теплом моё ухо, и слова, которые он произнёс, оказали на меня два противоположных эффекта. По моей коже расползлось тепло, и в животе затрепетало, но я отскочил назад, чтобы в шоке посмотреть на него.

— Ты знал?

Он сжал губы, борясь с улыбкой, которая казалась такой неуместной для робкого мужчины, которого я знал, а затем он кивнул.

Прежде чем я смог открыть рот и задать ему вопрос, он поднял вверх палец и вскочил с дивана. Он исчез в коридоре, но через минуту вернулся с толстой книжкой в кожаной обложке. Снова с удобством устроившись на своём месте на диване, он пролистал блокнот и нашёл нужную страницу, после чего положил его мне на колени.

Я сразу же понял, что это его дневник, и взглянул на Орина, прежде чем посмотреть на почерк на странице. Я достаточно часто видел почерк Орина, пока мы занимались учёбой, чтобы понять, что это написал не он. Орин всегда писал аккуратно и даже под наклоном. Слова на странице передо мной были смесью рисунков и странных петелистых букв, которые слегка напоминали курсив. Размер слов занимал всё место, и это было намного крупнее обычных высоких и тонких букв Орина.

Приняв это за разрешение, я начал читать сверху.

«Ходил на рождественский ужин с богом секса, то есть Воном. Его семья была милой, и еда была потрясная. Поначалу Вон казался напряжённым, но мне удалось помочь ему расслабиться. Может быть, я воспользовался тем фактом, что он джентльмен и не откажет мне перед своими предками. В конце концов, мы остались наедине, и я попробовал на вкус эту восхитительную линию челюсти, на которую пялился. Даже удалось вытянуть из него поцелуй. Он был коротким, и Вон запаниковал, но чёрт возьми, мне может понадобиться ещё. Наладь уже с ним отношения! Я знаю, что он тоже это чувствует.

Коэн».

Я прочитал это три раза, с отвисшей челюстью. Меня днями съедало чувство вины и ненависти к самому себе из-за того момента слабости с Коэном и чувств, окружающих это. Я не знал, как поднять эту тему с Орином, а он всё это время всё знал.

— Ты знал, — повторил я, водя пальцем по тексту на странице. — Орин, я не знаю, что сказать.

Когда я наконец встретился с ним взглядом, в его глазах не было злости, а на лице была лучезарная улыбка.

— Ты кажешься расстроенным, — сказал он.

— Я болван, — признал я. — Ты мне очень нравишься. Я хотел отношений с тех пор, как впервые тебя поцеловал. Я понимаю, что будут сложности, но я сердцем чувствовал, что мы с тобой могли бы хотя бы попробовать это и посмотреть, к чему придём. Коэн, он… — я покачал головой, когда вернулось моё замешательство. — Я даже не знаю, как объяснить это, не показавшись полным придурком.

Орин забрал блокнот и положил его на стол. Затем он сделал кое-что, чего я не ожидал; он взял меня за обе руки и повернулся ко мне так, что наши ноги соприкасались.

— Просто скажи мне, что ты думаешь.

Это было сумасшествие, но вся ситуация с Орином была уникальной, так что я заставил себя сглотнуть отвратительные чувства внутри и просто сказал:

— Меня влечёт к тебе, и я переживал, как сделать эти следующие шаги, и как ты отреагируешь. Когда выходит Коэн, он совсем не такой, как ты. Когда он липнет ко мне, прикасается ко мне и открыто флиртует, это… это путает меня. У меня внутри такие же напряжённые чувства. Когда он попытался меня поцеловать, мне хотелось, чтобы это был ты… Я остановил его. Он сказал, что ты не можешь быть тем, чего я хочу, а он может. Когда я закрыл глаза, чтобы обдумать это, я чувствовал твой запах, и когда он прикоснулся ко мне, это были твои руки и твоё тело, и я подумал… Не знаю, что я подумал… но я его поцеловал, — качая головой, я пытался сглотнуть ком, который увеличивался в моём горле. — Но в этом поцелуе был не ты, это был он. И что ещё хуже, я не возненавидел это. Мне понравилось. Очень. Но затем на меня нахлынуло чувство вины, и меня чуть не стошнило от того, что я сделал.

Его руки сжались в моих, отвлекая моё внимание от видения того вечера в моей голове. На его лице не было никакого отвращения или расстройства, только беспокойство и переживание.

— Ты чувствуешь себя виноватым, — прошептал он.

Я облизнул губы и кивнул, ненавидя гниющую пропасть у себя внутри.

— Я даже не знаю наверняка, встречаемся ли мы. Но я знаю, что хочу для нас этого. И всё же, когда я поцеловался с Коэном, и мне это понравилось, было ужасное ощущение, что я оступился, а я не такой, Орин. Только я в таком замешательстве от всего этого.

Поглощённый стыдом, я перестал говорить и погрузился в серо-голубую глубину его глаз. Хватка на моих руках ослабла, и всё внутри рухнуло, когда я подумал, что он отстраняется. Через секунду эти две руки обхватили моё лицо и притянули меня вперёд. У меня не было времени обдумать его действия, и я двигался машинально.

Наши губы встретились, и мне понадобилось подавить скулёж от чистой интенсивности того, что происходило. Его губы двигались вместе с моими, и я таял, принимая всё, что он давал. Это было невинно и сладко, не становилось ничем большим. Когда его язык подразнил мою нижнюю губу, я нерешительно попробовал его на вкус. Я не потянулся обнять его, как хотел, боясь, что любое движение может разрушить момент.