Львовская костедробилка - [2]
Советское обвинение в Нюрнберге
Трудовой лагерь на Яновской улице во Львове, сегодня едва ли известный в Германии, сыграл значительную роль в советском обвинении на Нюрнбергском процессе. 14 февраля 1946 года советский обвинитель старший советник юстиции Лев Николаевич Смирнов так говорил о ликвидации трупов в Яновском лагере[1]:
«Суд уже получил наше вещественное доказательство USSR-6 (c). Этот документ представляет собой дополнение к сообщению Чрезвычайной государственной комиссии о совершенных в районе Львова преступлениях[2]. Речь идет о показаниях свидетеля Манусевича, которого допросил заместитель прокурора Львовской области по особому распоряжению Чрезвычайной государственной комиссии. […] Манусевич находился в немецком плену в Яновском лагере, где он работал в той группе заключенных, которая должна была сжигать трупы убитых граждан Советского Союза. После окончания сжигания сорока тысяч трупов людей, убитых в Яновском лагере, группа с подобной задачей была отправлена в лагерь, расположенный в Лисеницком лесу. Теперь я зачитаю протокол его допроса […]. Я цитирую:
«В этом лагере на фабрике смерти были организованы особые десятидневные курсы для сжигания трупов. Там были заняты двенадцать человек. Слушатели прибывали на эти курсы из лагерей Люблина, Варшавы и т. п. Их фамилии я не знаю, однако, это были не рядовые, а офицеры, от полковника и ниже вплоть до фельдфебелей. Преподавателем этих курсов был командир крематориев, полковник Шаллок.
Он объяснял на месте, где трупы были выкопаны и сожжены, как это нужно делать практически, как устроена и используется машина для перемола костей, как нужно разравнивать яму, как на этом месте сажать деревья и как следует рассеивать и скрывать пепел человеческих трупов. Такие курсы существовали в течение длительного периода. […]»
Суду будут позднее предоставлены фотографии этой машины вместе с описанием, или скорее, технической инструкцией по эксплуатации».
[Конец цитаты Смирнова].
Так как заключенный Манусевич по его собственным словам не принадлежал к числу слушателей курсов, остается загадкой, откуда он знал, что там обсуждалось. Кроме его показаний, по-видимому, других документов об этих курсах нет. Что он или допрашивавшие его люди точно подразумевали под «фабрикой смерти», остается неясным, так как то, что Яновский лагерь был трудовым лагерем, в котором выполнялись работы для DAW (Deutsche Ausrüstungswerke, принадлежавший СС концерн, объединявший предприятия, использовавшие труд заключенных концлагерей для производства и ремонта оснащения и обмундирования, прежде всего, одежды и обуви для СС и Вермахта), никогда не оспаривалось. 19 февраля 1946 года Лев Смирнов возвращается к Яновскому лагерю[3]:
«Из сообщения Чрезвычайной государственной комиссии о преступлениях в Яновском лагере очевидно, что в лагере, который по форме обозначался как обычный трудовой лагерь, на основании экспертизы судебно-медицинских экспертов были убиты более двухсот тысяч советских граждан[4]. Я цитирую только первый абзац русского текста на странице 261:
«Исходя из того, что площадь места захоронения, где были рассеяны пепел и кости, превышает два квадратных километра, медицинская комиссия считала, что в Яновском лагере было уничтожено более 200 тысяч советских граждан».
Во второй половине того же дня Смирнов еще раз касается упомянутой свидетелем Манусевичем «машины для перемола костей»[5]:
«Машина для перемола сожженных костей монтировалась для этой специальной цели на платформе автоприцепа. Машину можно легко — без ее демонтажа — перевезти на любое желаемое расстояние с помощью автомобиля или подобного транспортного средства. Машину можно устанавливать и использовать всюду без какой-либо предварительной подготовки. Ее можно транспортировать автомобилями или прочими средствами, не разбирая ее. Производительность этой машины с указанными выше размерами составляет примерно три кубометра сожженных костей в час».
Так как согласно Смирнову в Яновском лагере еще во время немецкой оккупации было заново выкопано и сожжено сорок тысяч трупов убитых, но ЧГК, однако, оценило количество погибших как «более двухсот тысяч мертвых советских граждан», то в земле должны были остаться еще сто шестьдесят тысяч трупов. Даже если предположить только сто тысяч мертвецов, то все равно оставалось еще шестьдесят тысяч трупов, которые остались бы — несожжеными — в земле. Но их, по-видимому, никогда не искали.
При кремации на костре не распавшиеся полностью большие кости — если продолжать следовать советской интерпретации — перемалывались на упомянутой «машине» в «костную муку». Здесь термины уже начинают сильно путаться, так что тут кажется уместным короткий технически-исторический ретроспективный взгляд.
Кости и костедробилки
Советские документы, как и обвинители в Нюрнберге, обычно говорят, по-научному хладнокровно, о «машине для перемола человеческих костей». В пропаганде эта машина называется в большинстве случаев по-немецки «Knochenmühle», по-английски «bone crushing machine» или «bone mill», по-французски «broyeuse d`os», по-русски «костедробилкой», по-украински «кісткодробаркою». Понятие «Knochenmühle» употребляется в немецком языке сегодня в большинстве случаев в переносном смысле; под этим понимают, среди прочего, такое рабочее место, где приходится выполнять тяжелую, утомительную работу. Но как, выглядела настоящая костедробилка и как она функционировала? Здесь нужно указать на разницу между свежими костями от убойного скота и человеческими костями, которые более или менее выгорели вследствие кремации.
В монографии исследуется один из вопросов взаимоотношений древнего Египта с Нубией, а именно вопрос становления аппарата египетской военной и гражданской администрации на этой территории. Прослеживаются три этапа, связанные с изменениями характера политики Египта в этом регионе, которые в конечном счете привели к превращению Нубии в египетскую провинцию. Выделена роль местного населения в системе сложившихся египетских административных институтов. Исследование охватывает период Древнего, Среднего и Нового царств.
В основе книги лежит историко-культурная концепция, суть которой – рассмотрение истории абхазов, коренного населения Абхазии не изолированно, а в тесном взаимодействии с другими соседними народами и древними цивилизациями. Здесь всегда хорошо прослеживалось биение пульса мировой политики, а сама страна не раз становилась ареной военных действий и политико-дипломатических хитросплетений между великими державами древности и средневековья, нового и новейшего времени. За последние годы были выявлены новые археологические материалы, архивные документы, письменные источники, позволившие объективнее рассмотреть многие исторические события.
Книга, написанная археологом А. Д. Грачем, рассказывает о том, что лежит в земле, по которой ходят ленинградцы, о вещественных памятниках жизни населения нашего города в первые десятилетия его существования. Книги об этом никогда еще не было напечатано. Твердо установилось представление, что археологические раскопки выявляют памятники седой старины. А оказывается и за два с половиной столетия под проспектами и улицами, по которым бегут автобусы и трамваи, под дворами и скверами, где играют дети, накопились ценные археологические материалы.
Материалы III Всероссийской научной конференции, посвящены в основном событиям 1930-1940-х годов и приурочены к 70-летию начала «Большого террора». Адресованы историкам и всем тем, кто интересуется прошлым Отечества.
Очередной труд известного советского историка содержит цельную картину политической истории Ахеменидской державы, возникшей в VI в. до н. э. и существовавшей более двух столетий. В этой первой в истории мировой державе возникли важные для развития общества социально-экономические и политические институты, культурные традиции.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.