Лузитанская лира - [57]

И полдень, изнывающий от зноя,

И тишь послеполуденных часов.

Чтоб жить, мне нужен полный свет, и в миг,

Когда уйду, пусть блещет надо мною

Твой, друг героев Солнце, ясный лик!

ГИМН РАЗУМУ

Я вновь к тебе, о разум, старший брат

Любви и справедливости, взываю.

Взыскует лишь тебя душа живая,

Твой голос всех других слышней стократ.

Ты движешь мириады мириад

Светил, их по вселенной рассевая,

Венчаешь, кровь героев проливая,

Их подвиг славой, высшей из наград.

Ты устремляешь целые народы

В горнило битв на поиски свободы,

А тем, кто бой еще не в силах дать,

Ты помогаешь сохранять терпенье,

Чтоб на щитах успели до сраженья

Сыны их слово «Разум» начертать.

ДВОРЕЦ УДАЧИ

Мне снилось, будто ко Дворцу Удачи

Я странствующим рыцарем влачусь,

Но не найти его мне, как ни тщусь,—

Он кем-то заколдован, не иначе.

Пустить коня уже бессилен вскачь я,

Устал, ослаб, едва-едва тащусь…

Но вдруг из мрака он встает, и мчусь

Я к зданию, какого нет богаче.

По золоту ворот я бью ногой,

Крича: «Я — обездоленный изгой!

Откройтесь мне в награду за страданья».

И поддается золото ворот,

И под роскошный я вступаю свод,

И только тьму встречаю да молчанье.

NOX [125]

Когда при беспощадном свете дня

Я вижу лишь бесцельные страданья,

Сперва борьбу, а после — умиранье,

Ночь, властно ты к себе влечешь меня.

Зло, палача в темнице мирозданья,

И тех, кто вечно страждет в ней, стеня

От голода, железа и огня,

Ты принуждаешь хоть на миг к молчанью.

О, если бы на нашу скорбь в ответ

Судьба к нам оказалась благосклонней,

Чтоб не на миг, а до скончанья лет

На мир упала мантия твоя

И он уснул в твоем приютном лоне,

Ночь без предела, ночь небытия!

В ВИХРЕ

Жайме Баталье Рейсу[126]

Сквозь сны мои летит чреда видений,

Как стая птиц, что вихрь уносит вдаль.

Кто вызвал эти призраки? Не я ль?

И не моих ли мыслей это тени?

Свиваясь в конвульсивную спираль,

Откуда слышны жалобы и пени,

Их рой кружится в непрерывной смене

И разливает вкруг меня печаль.

О призраки моей души и сути.

Зачем глаза, бесстрастные до жути,

Вперять в меня понадобилось вам?

Кто вы, мои мучители и братья?

Чем должен вас, кошмарные, считать я,

И кто такой — о, горе мне! — я сам?

НИРВАНА

Герре Жункейро

За гранями вселенной, что полна

И форм, и жизни, и борьбы, и пыла,

Простерлась пропасть без краев и дна.

Немая, как разверстая могила.

Туда стремится наша мысль, волна,

Которую ветров слепая сила

По океанам сущего носила;

Там и уйдет в забвение она.

А коль всплывет случайно, чтоб проститься

С тем миром, где, как в воздухе для птицы,

Был для нее естествен ход вещей,

Сквозь пелену предсмертного тумана

Лишь миражи вселенского обмана

Да пустота предстанут перед ней.

LACRIMAE RERUM [127]

Томмазо Канниццаро[128]

Ночь, разума и смерти дочь родная,

Толмачка и наперсница судьбы,

Сколь часто я стремил к тебе мольбы,

Оракул твой священный вопрошая!

Куда спешат просторами без края

Светила, как полки на зов трубы?

Зачем мятутся люди, от алчбы

И от сомнений вечных изнывая?

Но на вопросы мне ответа нет

От грозной ночи, на кладби́ще лет

Безмолвно и торжественно идущей

Вослед за катафалком бытия,

И, затерявшись в сне безмерном, я

Ловлю лишь горький вздох всей твари сущей.

МУЧИТЕЛЬНЫЙ ИДЕАЛ

Я красоту нетленную познал

И впал в унынье, ибо, взор с вершины

Бросая вниз на море и долины,

Ты видишь, сколь предмет огромный мал

И сколь бесцветны яркие картины

В потоке света, что на них упал…

Вот серым для меня весь мир и стал,

Как туча, чуть блеснет закат карминный.

Прекрасны мысли чистые мои,

Да форма не покорствует мне, и

Свою ничтожность чувствую я всюду.

Я тоже посвящен в поэты, но

Достичь мне совершенства не дано,

И вечно этим мучиться я буду.

ГОЛОС ОСЕНИ

О сердце, внемли голосу природы,

Когда он шепчет мне: «Уж лучше б ты

Влачил с рожденья бремя нищеты,

Все мыслимые испытал невзгоды,

Жил впроголодь, стыдился наготы

И в чащах кров искал от непогоды,

Чем позволял иллюзиями годы

Тебя баюкать фее красоты!

Уж лучше бы тебе изгоем сирым

Пройти меж пестрою толпой и миром,

Который ты врагом своим считал,

И взор вовек не радовать цветами,

Которые любил, чем жить мечтами

О тех мечтах, что ты перемечтал!»

НОКТЮРН

О зыбкой ночи нелюдимый сын,

Дух, реющий в безветрии незримо,

Когда луною море серебримо,

Мои мученья знаешь ты один.

Подобен песне, в сумраке равнин

Едва возникшей и скользнувшей мимо,

Даришь ты сердцу, что тоской томимо,

Забвенье, как прохладу в зной — затин.

Тебе я поверяю сон, в котором

Вослед за светом рвусь из тьмы к просторам

На поиски добра и красоты.

Хворь, что меня нещадно истерзала,—

Горячечную жажду идеала

Смягчаешь, гений ночи, только ты.

MORS-AMOR [129]

Луису де Магальяэнсу[130]

Конь вороной, который мне во снах

Является, чуть мрак падет на землю,

И топоту которого я внемлю

На запредельных призрачных тропах,

Кому беду сулит он? Мне ли? Всем ли?

Возник в каких неведомых краях

И отчего такой внушает страх,

Какого я рассудком не объемлю?

Зато на нем наездник, хоть слепит

Его доспех глаза стальным сияньем,

Столь милостив и дружествен на вид,

Что я надеждой загораюсь вновь.

«Я — смерть!» — скакун вещает грозным ржаньем,

Чуть слышно молвит Всадник: «Я — любовь!»

ПЕРЕСЕЛЕНИЕ ДУШ

Какие сны слетаются толпой

К вам после оргий, жрицы наслажденья?

Ужели даже в мыслях на мгновенье

Не обрести вам прежний облик свой?