Луна за моей дверью - [62]
Азель-Айя дает Коту спрыгнуть на пол и обхватывает ладонями лицо Сидони. Ее жест настолько внезапен и неуместен, что все замолкают. Она опускает голову, прижимаясь своим лбом ко лбу Сидони, и стоит так какое-то время, а потом делает шаг назад и убирает руки.
Обе не сводят глаз друг с друга, между ними только что что-то произошло. Азель перестала побаиваться и замыкаться и теперь чувствует себя свободно.
— Знаете что? — спрашивает она. — Я приготовила кое-что особенное для тебя, Алистер, и для тебя. Ты ведь Яро, правильно?
Она показывает на Яро пальцем. Он недоверчиво хмурится.
— Ну да. «Кое-что особенное» — это что?
— Идем, сами увидите.
— Ты не останешься на собственном вернисаже? — удивляется Яро.
— Я вернусь позже, уже совсем скоро стемнеет.
На стоянке припаркован желтый внедорожник. Мы залезаем внутрь и рассаживаемся на двух деревянных скамьях, привинченных к полу в задней части кузова. После петляния по паре извилистых дорожек Азель-Айя сворачивает на дорогу, поднимающуюся в горы. Свернутый брезентовый верх лежит у нас в ногах, и мы, трясясь как бочонки в лотерейном мешке, хохоча, хватаемся за металлические стойки. Она паркуется возле начала тропинки, ведущей к ровной и прямой дороге, которая проходит через весь альпийский луг. Выйдя из машины, мы замечаем на земле два велосипеда.
Азель кладет руку мне на спину и поворачивается к Яро.
— Алистер сказал, что ты тоже не умеешь кататься на велике, так?
— Да, но мне и так нормально, не то чтобы я…
— Сдаешься? — спрашивает Дженни.
— Да ни за что, — отвечает Яро.
— Ну тогда чего ты ждешь?
Яро ничего не остается, кроме как поднять с земли один из велосипедов, а я беру второй, и застежки на наших шлемах защелкиваются одновременно. Мы залезаем на велики, жмем на педали, несколько раз неудачно стартуем. Как только мы немного привыкаем к нашим железным коням, Азель окликает нас:
— Вы готовы? Это не трудно: чем быстрее вы едете, тем легче держать равновесие. Чтобы затормозить, мягко нажимайте на обе тормозные ручки. Яро, ты первый.
Азель держит велосипед за седло и не дает ему завалиться на сторону, пока Яро крутит педали. Велосипед опасно раскачивается, но, по мере того как Яро набирает скорость, выравнивается. Азель бежит за ним до тех пор, пока может, а потом отпускает седло.
Горы оглашает восторженный вопль Яро:
— Черт, черт, черт, черт! Я не падаю! Это просто чума!
Наступает моя очередь. Сидони показывает на мою футболку, которую прислала мне в подарок, когда узнала, где я живу. Это точная копия той, которую я купил в магазинчике при обсерватории с Луной и подписью: «Витал в облаках и заблудился, зайдите позднее».
— Потом расскажешь нам, это так же здорово, как слетать на Луну, или нет!
Запыхавшаяся Азель помогает мне удерживать равновесие. Я надавливаю на педаль, и колеса начинают мягко крутиться. На земле много камешков. Если сосчитать их на квадратном участке со стороной в десять сантиметров и умножить это количество на площадь луга с учетом коэффициента плотности растительного покрова, можно…
— Алистер, ты со мной? — прерывает мои размышления Азель.
Я перестаю думать и возвращаюсь в собственное тело.
— Я с тобой.
— Тогда смотри вперед, — говорит она.
И отпускает меня.
Я взлетаю.
Новоявленная мать, пошатываясь, стоит в коридоре отделения реанимации новорожденных. Ее заляпанная ночная рубашка слегка расходится на груди, а руки намертво вцепились в растрепанные волосы.
— Каковы шансы, доктор? Если бы вам надо было назвать точные цифры, что это было бы? Один к двум? Три к четырем? Восемьдесят процентов? С таким количеством детей, которые проходят через ваши руки, вы должны иметь хоть какое-то представление!
Педиатр подавляет желание вздохнуть. Все родители недоношенных детей задают одинаковый вопрос. Все без исключения. Вопрос, на который ни она, ни любой другой врач не могут ответить. Жизни детей мало соотносятся со статистикой.
— Пока еще ничего нельзя сказать наверняка.
— Дайте мне хотя бы приблизительные цифры. В пределах от скольки до скольки?
— Послушайте, вам лучше присесть.
Педиатр указывает на один из пластиковых стульев, выстроившихся со своими товарищами вдоль стены. Маленький уголок ожидания возле лифтов, расположенный здесь за неимением места для семейной комнаты. Самые серьезные вопросы, как это часто бывает, задаются не в кабинете во время консультаций, а здесь, при случайной встрече в коридоре.
Мать предпочитает не садиться. Она трет тыльной стороной руки верхнюю губу, потом шмыгает носом. Нервный жест прямиком из детства, когда от больших горестей лицо покрывалось слезами и соплями вперемешку.
— Думаете, он умрет, да? Вы просто не хотите мне говорить!
— Нет, я действительно не знаю. Все дети разные, все развиваются по-разному. Я не знаю, что будет с вашим мальчиком.
Мать вдруг злится и начинает кричать:
— Не говорите так! Не смейте говорить «ваш мальчик». Это не «мой мальчик», понимаете вы? Как он может быть «моим мальчиком», если я не знаю, выживет он или нет?
Из процедурной дальше по коридору на крики выходят санитарка и медсестра. Педиатр успокаивает их незаметным взмахом руки. Пока ситуация под контролем.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Рей и Елена встречаются в Нью-Йорке в трагическое утро. Она дочь рыбака из дельты Дуная, он неудачливый артист, который все еще надеется на успех. Она привозит пепел своей матери в Америку, он хочет достичь высот, на которые взбирался его дед. Две таинственные души соединяются, когда они доверяют друг другу рассказ о своем прошлом. Истории о двух семьях проведут читателя в волшебный мир Нью-Йорка с конца 1890-х через румынские болота середины XX века к настоящему. «Человек, который приносит счастье» — это полный трагедии и комедии роман, рисующий картину страшного и удивительного XX столетия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Элизабет, Джойс, Рон и Ибрагим недолго наслаждаются покоем в идиллической обстановке Куперсчейза. Не успевают утихнуть страсти после раскрытого ими убийства, как Элизабет получает письмо из прошлого. Ее приглашает в гости человек, который умер давным-давно — у нее на глазах. Элизабет не может отказаться от приглашения — и вот уже Клуб убийств по четвергам оказывается втянут в новое дело, в котором замешаны колумбийские наркоторговцы, британская контрразведка и похищенные алмазы стоимостью в двадцать миллионов фунтов.
Джеки не любит сюрпризов. Ее жизнь распланирована на годы вперед, но все планы рушатся, когда она теряет семью в автокатастрофе. Теперь Джеки предстоит сменить роскошную квартиру в Нью-Йорке на ранчо в Колорадо, где живут ее новые опекуны. И вот сюрприз — у них двенадцать детей! Как выжить в этом хаосе? А может быть, в нем что-то есть? Может быть, под этой крышей Джеки обретет семью, любовь и лучших друзей?
Комиссар полиции Петер Винстон приезжает в живописный уголок Швеции, чтобы отдохнуть у моря. Отпуск недолго остается безоблачным — в роскошной недостроенной вилле на берегу находят тело известного риелтора Джесси Андерсон. Дело только поначалу кажется простым — вскоре обнаруживается, что Джесси сумела досадить почти всем в этом райском краю и убийца может скрываться за каждой садовой изгородью.
Среди мирных английских пейзажей живут четверо друзей. У них необычное хобби: раз в неделю они собираются, чтобы обсудить нераскрытые преступления. Элизабет, Джойс, Ибрагим и Рон называют себя «Клуб убийств по четвергам». Все они уже разменяли восьмой десяток и живут в доме престарелых, но сохранили остроту ума и кое-какие другие таланты. Когда местного строителя находят мертвым, а рядом с телом обнаруживается таинственная фотография, «Клуб убийств по четвергам» внезапно получает настоящее дело. Вскоре выясняется, что первый труп — это только начало и что у наших героев есть свои тайны.