Лук для дочери маркграфа - [10]

— Могилы разрывать? В замке?

— Ну! Где слуг хоронили, и где склеп марграфов стоит. Склеп-то не тронули, а простые могилы разоряли, каждый год новую. Что делается! Неужто не заслужили покоя?.. Почитай всю жизнь долг свой исполняли, служили марграфам, и такая доля страшная!

— Нашли, кто разорял?

— Какое там! Марграф, было дело, охоту на этих копателей устроил. Нагнал народу со всей деревни с кольями, с факелами! Только не поймали никого. Наоборот, пятерых парней не досчитались. Шестой год миновал, а даже косточек не нашли…

— А могилы разоряют до сих пор?

— Не знаю, не слыхала. Разоряли бы — люди б говорили… Марграф, верно, придумал, как их отогнать. Страх-то какой, когда людям и в посмертии покоя нет…

Такко задумался. Не в этом ли истинная причина, по которой Оллард его позвал? Ясно, что лук для Агнет — всего лишь игрушка, а раз девочка часто болеет, он не отработает и десятой доли обещанной суммы. Такко разом приободрился. Не призраки же копали могилы! От имперских солдат мало толку, только опустошат погреба и перепортят служанок, а одинокого лучника никто и не заметит. Нести стражу в темноте он умеет, а его стрелы найдут цель даже в кромешном мраке. И, конечно, он не побоится сторожить ночью на кладбище, в этом не должно быть никаких сомнений. Такко обхватил тёплую кружку неожиданно замёрзшими руками. Как жаль, что ушёл Верен! Поймать гробокопателей, столько лет наводящих ужас на округу, — достойное дело, и они разделили бы славу и вознаграждение на двоих.

За окном сгустились сумерки, хозяйка поднялась зажечь светильник, и Такко воспользовался этим, чтобы откланяться. Теперь всё стало на свои места, и ему не терпелось скорее оказаться в замке. Можно представить, каких высот мастерства достиг Оллард, если раздаривает бесценные заводные игрушки и если кто-то не брезгует рыть старинные захоронения у него под носом.

Верен отдал бы весь летний заработок за причастность к настоящей тайне и стоящему приключению. И отец… Мысль о том, что отец-ювелир был бы горд, увидев сына на службе у Олларда, пришла помимо воли и согрела сильнее сладкого взвара. Такко прогнал её. Он не вернётся домой.

Поблагодарив лавочницу, он выскользнул из дома в окутанный сумерками сад и зашагал к дому маркграфа.

II

5. В замке Оллардов

Дождь полил ночью, и к утру дорога к замку Оллардов неминуемо раскисла бы, не будь она вымощена булыжником, за века вдавленным копытами и колёсами в землю. Кожаный повод противно скользил в руках, плащ отяжелел, с капюшона падали на лицо холодные капли, за спиной переругивалась вымокшая свита маркграфа, но Такко был слишком захвачен мыслями о предстоящих приключениях, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Было трудно сказать, что занимало его больше: загадочные механизмы или разорители могил. Вчера он явился к Оллардам слишком поздно, чтобы вести содержательные беседы, выехали они спозаранку, и Такко не успел пересказать маркграфу слова лавочницы. Впрочем, поразмыслив, он решил подождать, пока маркграф сам начнёт разговор. Мало кому понравится, что о нём сплетничают с приезжими.

Лесная дорога постепенно перешла в еловую аллею, в конце которой сквозь пелену дождя проглядывали древние стены. Сбоку среди стволов мелькнула фигура, и Такко по привычке схватился за лук, но тут же натянул поводья, всматриваясь с удивлением и восхищением: среди молодых елей стояла каменная статуя. Чуть позже он приметил ещё одну и ещё… Лес был словно населён волшебными существами, днём таящимися в камнях, а по ночам обретающими свободу.

Двор замка нёс на себе ту же печать заботы, что и подъездная аллея. Каменные плиты расступались перед декоративными кустарниками, в тени которых стояли скамьи и снова статуи. Даже сейчас, когда лепестки цветов были сбиты дождём, во дворе было уютно.

К карете из замка бежали двое слуг, растягивая над головами кожаный навес. Такко помог выбраться суровой няньке Агнет, пока Оллард подавал руку дочери, и невольно загляделся на увитый диким виноградом фасад. Маркграф отпустил всадников, сопровождавших карету от города, и обратился к Такко:

— Мы стараемся не обременять слуг во время уборки урожая. Конюшня там, — он кивнул на длинное приземистое здание. — Мокрую одежду оставишь в кухне, вход с западной стороны. К семи часам мы собираемся в столовой, не опоздай.

К семи часам? Такко привык ориентироваться по солнцу, но в замке, конечно же, были часы. Наверняка не столь простые, как те, что они с Вереном видели на башнях в крупных городах. Может быть, даже с фигурами, которые двигаются каждый час?

А он ещё сомневался там, в Эсхене, стоит ли идти к маркграфу! Думал, тот и на порог не пустит наёмного охранника. Лошадь нетерпеливо переступила, Такко вспомнил, что стоит под проливным дождём, и поспешил к конюшне.

* * *

— Замок был построен триста лет назад по личному приказу императора Генриха, желавшего подчинить восточные земли. — Голос маркграфа эхом отдавался от каменных стен. Такко чуть не свернул себе шею, рассматривая портреты на стенах: мужчины в старинных бархатных камзолах и с мечами на цветных поясах, красота женщин теряется за блеском самоцветов, которыми украшены их платья. — Олларды доблестно сражались в битве на Трёх Холмах и при реке Красной. В парадной оружейной хранится меч, пожалованный моему прапрапрапрапрадеду за храбрость вместе с титулом и замком. Желаешь взглянуть? О, можешь не отвечать! Прекрасный возраст — шестнадцать лет, в эти годы горят глаза и кипит кровь! Ты сможешь сегодня же осмотреть оружие и гобелены, а если дождь прекратится, то и взглянуть на старые укрепления. Но прежде я познакомлю тебя с супругой.