Лучший муж за большие деньги - [26]

Она сжала его руку, услышав, как естественно он произнёс слова: «Наши дети». Из этого признания логично вытекало, что они собирались строить свою жизнь вместе.

Выражение его лица стало менее серьёзным.

– Мы уже сделали снежных ангелов. Пора рассказать тебе о снежных дьяволах.

Она нахмурилась.

– Никогда про таких не слышала.

С зажёгшейся в глазах озорной искрой он стянул перчатки и отбросил их в сторону.

– Надеюсь, что нет.

Он внезапно набросился на неё, лишив её возможности двигаться. Его плащ накрыл их обоих. Когда она удивленно вскрикнула, он завладел её губами в чарующем поцелуе.

Удивительно, как они не растопили весь снег вокруг.

* * *

Энтони с женой завершили полный удовольствий день, вздремнув после прогулки. Когда они встали и оделись к ужину, он размышлял, будет ли его отважная жёнушка так же готова к очередному страстному времяпрепровождению, как к предыдущим. Он был слишком истощён, чтобы это выяснять. Но он также был уверен, что к концу вечера, когда они вновь отправятся в постель, он достаточно восстановит силы, чтобы явить ей ещё один пример супружеской преданности.

Улыбаясь без особой на то причины, Энтони посмотрел на Эмму, надевавшую пару купленных им для неё золотых серёжек. И хотя ему всегда больше нравились миниатюрные блондинки, он был вынужден признать, что его жена, которая являла собой полную им противоположность, была просто неотразима. Даже сейчас, когда желание на время улеглось, он хотел её. Он просто не мог себе представить, что это чувство может пройти, сколько бы лет они не прожили в браке.

Звон колокола на ужин разнёсся по длинным коридорам. Эмма поднялась из–за туалетного столика и повернулась.

– Я нормально выгляжу?

Он нашёл её неуверенность очень милой.

– Ты выглядишь просто изумительно, – абсолютно искренне сказал он. – Этот красновато–коричневый оттенок шёлка очень тебе идёт, – и на этот раз она не скрывала свои роскошные формы газовым шарфом.

Она улыбнулась и приняла предложенную им руку.

– Единственным недостатком официального ужина является то, что я не смогу сидеть рядом с тобой.

– Это не имеет значения, если ты будешь рядом со мной спать, – ответил он.

Её румянец был таким обворожительным, что он остановился, чтобы оставить цепочку поцелуев от её уха до плеча. Ему нравился её вкус. Когда он вывел её из комнаты, они оба дышали гораздо чаще. И, если бы не враждебность Бренда, эти праздники были бы безупречны.

* * *

После долгого и обильного ужина герцогиня поднялась, подавая знак дамам удалиться. Когда толпа щебечущих женщин направилась в гостиную, рядом с Эммой возникла вдовствующая герцогиня.

– Пойдём, дитя. Я хочу поговорить с тобой. Нам пока не выпадало такой возможности.

– Так много Вонов, так мало времени, – рассмеялась Эмма. – На вас такой спрос, Grandmère, что мне не хотелось бы вас отвлекать от гостей.

– Тогда я тебя сама отвлеку, – спокойно ответила вдова. В бледном, льдисто–голубом шёлке и страусовых перьях она была сейчас так же красива, как на портрете Гейнсборо, который написал его, когда она в двадцать лет стала молодой герцогиней.

Когда они дошли до гостиной, вдовствующая герцогиня подвела Эмму к паре кресел, расположенных в тихом углу. Когда они сели, она спросила:

– Верлэйн хорошо с тобой обращается?

Эмма покраснела.

– Очень хорошо, Grandmère. Нам всё еще предстоит многое узнать, но мы… мы, кажется, подходим друг другу.

– Я так и подумала, – ответила вдова, блеснув выцветшими голубыми глазами, – когда увидела вас, возвращавшихся с прогулки сегодня в обед. Вы оба были все в снегу.

Румянец на щеках Эммы усилился. Она была вынуждена признать, что за последние несколько дней она краснела больше, чем за прошедшие десять лет.

– Я так рада, что ты вышла за Верлэйна, – серьезно произнесла вдовствующая герцогиня. – У него доброе сердце, но ему нужен якорь в этой жизни и чувство направления. Я думаю, ты сможешь ему всё это дать.

Эмма удивилась.

– Я думала, что этот брак, в основном, приносит выгоды только мне.

– Вовсе нет. Хороший брак выгоден обоим супругам, – отрезала вдова. – Ты дашь Верлэйну стабильность, а он научит тебя смеяться и наслаждаться жизнью.

Эмма посмотрела вниз на своё обручальное кольцо, рассеянно вертя его на пальце.

– В последние десять лет у меня было слишком мало причин смеяться.

Вдова вздохнула.

– Я бы хотела, чтобы ты приехала сюда. Даже если бы ты не осталась в Харли, мы бы, конечно, смогли найти тебе работу получше той, что у тебя была.

Эмма подняла взгляд.

– Это ведь вы заботились о том, чтобы каждое Рождество я получала приглашение, верно? Вот, откуда вы знаете о моих работодателях.

Вдова кивнула.

– Я боялась, что ты будешь для нас потеряна, поэтому я делала всё, что могла, чтобы этого не произошло. Тебе давно следовало приехать.

Эмма и не знала, что кто–то так интересовался благополучием сироты, которую и членом семьи–то можно было назвать с трудом. Немного защищающимся тоном она ответила:

– Я хотела быть здесь, Grandmère, но не смогла бы так надолго оставить работу. Как бедная просительница, я тоже не смогла бы приехать.

– В тебе достаточно фамильной гордости Вонов, – сухо ответила вдовствующая герцогиня. – Я хорошо с ней знакома, – коснувшись мягкой рукой ладони Эммы, она продолжила более приветливо. – Но, моя дорогая девочка, я хочу, чтобы ты знала, что здесь тебе всегда были бы рады.