Лучшее - [71]

— Да пошутил я, пошутил. Такая уж натура, не держите зла. Тем более что вы и впрямь слишком тощие. Все равно что смерть с косой оприходовать.

Он грустно улыбнулся.

Перевозчик был рядом, из тумана торчал нос лодки. Треугольник затягивало белой дымкой.

Юля спустилась в воду и подплыла к Миллеру.

— Спасибо тебе. Правда. На самом деле это не так страшно, как кажется.

— Ага, конечно.

Лодка заплыла в центр треугольника и уперлась в трубу. У весла стояла почти трехметровая фигура в пепельном балахоне, чуть дальше виднелись другие люди. Юля быстро чмокнула Миллера в щеку, подгребла к лодке и перевалилась через деревянный борт.

Настя до сих пор не могла поверить в такую развязку. Оказавшись в воде, она оттолкнулась от своего столба и добралась до Миллера. Фигура перевозчика нависла над ними огромной тенью.

— Ну ты даешь, — произнесла Настя, качая головой. — Скажи мне только одно: ты же нормальный мужик, зачем выставлять себя таким ублюдком?

Весло упало на воду, и по днищу лодки застучали тяжелые шаги.

— Наверное, потому что я такой и есть.

Миллер схватил Настю за руку и сомкнул кандалы на ее запястье. Да, цепь была обмотана вокруг ноги, но сама клешня первый раз щелкнула вхолостую. Миллер обманул.

— Зря ты прощаться удумала, свалили бы втроем. Но раз сама приплыла, то на всякий случай спасем мир. — Миллер улыбнулся и подмигнул ей. — Не скучай, тощая.

Перевозчик швырнул Миллера в лодку и схватился за цепь. Дернул с силой, еще и еще. Поднимал вверх, пока висящая на цепи Настя не закричала от боли, и только потом отпустил. Когда девушка забралась на столб, лодка уже уходила. Капюшон перевозчика скрывал лицо, но волны ненависти чувствовались даже с такого расстояния. Туман уплывал вслед за хозяином, забирая с собой и воронье. А Настя, едва дыша и уже не сдерживая слез, смотрела вслед исчезающей лодке. Пытаясь в последний раз разглядеть человеческие лица.

* * *

Прорубь затянулась буквально на глазах, и бородач погрузил труп на сани, чтобы потом его по-человечески похоронить. Растормошив собак, он развернулся в сторону селений и погнал упряжку к дому. Обратная дорога была быстрее, ведь собаки не любили море и неслись от него изо всех сил. Работа здесь была закончена. По крайней мере, до следующей красной луны.

Встречный ветер щипал лицо, тревожа старый шрам над бровью. Замерзшее море оставалось позади вместе с воспоминаниями. Бородач закутался в меха и прикрикнул на собак. Дома его ждала жена и тройня рыжих, как само солнце, ребятишек.

Заблудшие Сергей Королев

Рассказ занял все высшие места на конкурсе «Башни, хвосты» в апреле 2016 года. В конкурсе участвовал 21 автор с 29-ю рассказами.

1.

Денисов умер на закате. Прямо на поляне возле брошенной избушки, не дотянув нескольких часов до перевала.

Последние часы своей жизни он только и делал, что бредил. Звал черного аиста, молил о встрече с заблудшими и проклинал всех, кто был рядом.

Стоило осеннему солнцу коснуться верхушек мохнатых сосен, Денисов издал последний хрип и замолк. Бойцы Степаненко стояли рядом, словно караулили, чтобы никто не забрал его бренную душу.

— Навоевался, — вздохнул врач Дорохов, пощупав пульс.

Умершего накрыли дорожным мешком, затушили костер, собрали пожитки. Солнце медленно пряталось за сосновым лесом, редкие лучи с трудом пробивались сквозь скрюченные ветки.

— Нельзя его оставлять здесь, — посетовал Хартов, который вырос с Денисовым в одной деревне и знал покойника лучше других.

— Времени хоронить нет, — отрезал Степаненко. — Каждая минута на счету.

— А с собой?

— Задержит. К полуночи надо быть на перевале.

Хартов судорожно соображал. Нельзя, нельзя было оставлять тело, без защиты и должного уважения. Похоронить, но не здесь, а дома, рядом с матерью и сестрой.

— Утром по этой дороге пройдет отряд Смольного, — задумчиво произнес Дорохов, глядя на тлеющие угли. В глазах его плясали красные искры, от чего он, не выспавшийся и немытый, сам был похож на мертвеца.

— Я останусь до утра! — вызвался Хартов. — Посторожу!

— Замерзнешь, — Степаненко был неумолим, — да и опасно одному, звери…

— Не было здесь зверей, — перебил командира Дорохов. — Никогда. И белых тоже нет. Здесь никого, только, вон, на опушке домик брошенный.

Хартов увидел, как задергался левый глаз у Степаненко, а в уголках рта начала скапливаться белая слюна. Сейчас вспылит.

— Я останусь с Хартовым, — поспешил успокоить командира Дорохов. — Переночуем, вдвоем справимся, не замерзнем. Меня на перевале один черт к Смольному припишут. Ну, раньше к нему поступлю, вам меньше мороки. Утром вместе с его бойцами тело до перевала донесем, а потом Хартов вас догонит.

Степаненко закрыл глаза, покачался туда-сюда. Остальные ждали, затаив дыхание.

— Тьфу на вас, сидите тут, жопы морозьте. С перевала уходим утром, если к обеду нас не нагонишь, Хартов, до конца войны будешь у меня сапоги чистить.

Хартов поморщился, но кивнул. Ему не привыкать. А вот Дорохов хотел что-то возразить, но поймал умоляющий взгляд товарища и замолчал.

Через пять минут отряд Степаненко ушел на юг. Деревья сомкнулись, отгородив оставшихся у костра бойцов хвойной стеной. Солнце почти скрылось, из последних сил цепляясь за острые верхушки сосен.