Лучшее - [70]

— А я-то думал, это меня об столб шарахнули.

Юля грустно усмехнулась.

— Наверное, это место — что-то вроде чистилища для утопленников, не знаю. Но чем бы оно ни было, его надо обязательно сохранить.

— Так ты не с «Софии»? — спросила Настя.

Юля покачала головой.

— Нет, прости. Название корабля на форме прочитала, ну и…

Миллер оживился.

— А нашей тощей пристегнуться советовала, красава. Не проканало, правда. Бывает.

Юля закатала штанину на ноге и показала глубокий след от оков на коже.

— Да потому что я тут уже полгода! И свою вину искупила! Понятно вам?!

Она оглядела остальных и зажмурилась. По щекам поползли ручейки.

— Ты сама видела лодочника?

Юля кивнула.

— Куда он нас отвезет?

— Не знаю. Хочется верить, вернет назад.

— Что за тварь сидит внизу?

— Да не знаю я. Знаю только, что нельзя эту лодку выпускать к нам.

Миллер засмеялся.

— Значит, вариант первый. Один из нас тут остается, а двое других с капитаном Немо плывут туда, не знаю куда. Вариант второй. Мы всей толпой плывем хрен знает куда, но тогда может случиться лютый апокалипсис. Обосраться! Вот это я понимаю — гульнуть в выходные!

Юля рассказала все: и о предыдущей троице, и о жребии из пуговиц, и о том, как у нее через пару дней пропали жажда с голодом, и о диске на трубе, который ушел под воду ровно в тот момент, когда расстегнулись кандалы.

Пришла ночь, а с ней и красная луна. У Насти уже голова раскалывалась от рассуждений и догадок. Казалось, все это происходит не с ней.

— Ах у ели, ах у елки, ах у ели злые волки, — пел Миллер, скручивая из водорослей шарик. Сейчас он по-настоящему нервничал. — Если разобраться, я бы и сам за пару месяцев на поганом столбе придумал и загробный мир, и демонического морского таксиста, да хоть отряд тюленей-разбойников. Лично меня эти каракули ни в чем не убеждают. Да даже если и нужно оставлять, мать его, дежурного, почему обязательно мы? Тощая же сказала, что на картинках херова гора треугольников была!

Из воды выпорхнула ворона и села на трубу. Ковырнув клювом железо, с любопытством стала разглядывать людей на столбах. Она поворачивалась против часовой стрелки и, когда дошла до Миллера, залилась мерзким карканьем.

— Да пошла ты, без тебя тошно.

Миллер швырнул в нее шарик, и ворона поднялась в воздух.

— Теперь хоть ясно, откуда вы повылезли посреди моря.

Настя закрыла глаза, пытаясь собрать мысли в кучу, тяжело вздохнула и начала говорить:

— Мы же спаслись, правильно? Должны были утонуть, но очутились здесь. А сколько людей было до нас? Сколько еще будет? Если мы утопим треугольник, а он окажется последним…

— Слышь, тощая, да мы вообще хер знает где! Застряли, как сопля между этажами. С чего ты вообще взяла, что чертов лодочник не свезет всех дружно в ад?

— Тебя, может, и свезет.

— Эта штука внизу, — сказала Юля, указывая под воду. — Она не пыталась запихнуть нас в наручники. Хотя, наверное, могла. Так что выбор только за нами. Может, это такая проверка. Спасение нужно заслужить, спасая других. Оставить грехи здесь, очиститься.

— Аллилуйя! — Миллер взмахнул руками. — Пеппи уже как сектант шпарит! Если вам так хочется, очищайтесь тут на здоровье, спасайте каких-то там выдуманных людей. Я лично намерен отсюда сдристнуть. Любой адский Усть-Пиздюйск меня устроит больше, чем отсидка на кончике какого-то сраного трезубца.

На трубу присели сразу две вороны. Настя подняла голову и в изумлении открыла рот — над ними кружила черная пернатая туча.

— Он уже плывет… — прошептала Юля. — Ребята, решайте. Второй раз я не выдержу…

Миллер истерически заржал, бубня неразборчивые ругательства.

— Я согласна на жребий, — робко сказала Настя. — Но ты ведь мужчина, мог бы…

— Ишь как запела! — перебил Миллер. — Да вы же, бабы чугунные, все время за равноправие боретесь, так? Ну так какие проблемы? Давайте, в бой!

Настя не могла решиться на такое, просто не могла. Полгода одиночества тут… А если год? Или вечность?

Юля, съежившись на столбе, бесшумно плакала. Миллер бултыхался в воде, стучась головой о цепь. У него опять пошла кровь из раны, но теперь акулы его ничуть не беспокоили.

— Ладно, — сказал он мрачно, — уболтали, суки драные. Я останусь.

Девушки встрепенулись. Юля вытерла слезы и заговорила:

— Спасибо, это очень сме…

— Тихо-тихо, — перебил Миллер. — Есть одно условие. Вернее, даже два. — Он оскалился. — Вы обе прямо сейчас раздеваетесь, и я оттрахаю каждую так, чтобы глаза на лоб полезли. И не надо удивляться. Мне еще полгода без бабы здесь яйца высиживать. Так что до прихода лодочника ваши тушки в моем распоряжении. Ну, или цепляйтесь сами, наручники есть у всех.

Настя посмотрела на Юлю, которая, казалось, выплакала все веснушки. Та тихонько проговорила:

— Какая же ты все-таки мразь.

— Лады, наше дело предложить.

Миллер крякнул и забрался на столб.

— А как же «тощая» и «костлявая»? — ехидно спросила Настя.

— Сухие дрова жарче горят, — пробурчал Миллер и заржал.

Через час с неба на волны опустилось облако сажи. В сторону столбов плыло пятно тумана, за которым тянулись черные птицы. Море довольно урчало.

Раздался громкий щелчок, и девушки повернулись к Миллеру. Его ногу обвивала цепь.