Лучшая неделя Мэй - [46]
Кармел начала стягивать свой топик, когда зазвонил мобильный. Пол сделал недовольную гримасу и сказал:
– Извини, лучше я отвечу.
Он вытащил телефон из кармана. Кармел соскользнула с его колен и села напротив, наблюдая за Полом и медленно надевая топ обратно.
Пол сказал:
– Что? – затем встал и, продолжая слушать, развернулся в противоположную сторону от Кармел. Через секунду он спросил: – Она в порядке? – А потом: – Я еду, – и повесил трубку.
Он схватил свои ключи от машины и направился прямо к входной двери.
– Лючия, – бросил он через плечо. – Она в больнице.
– О господи, что случилось?
Но он уже ушел, захлопнув за собой дверь. Кармел замерла, закрыв рот рукой, а потом она услышала, как заработал двигатель его автомобиля и Пол уехал.
Ровно через четыре минуты раздался звонок в дверь, Кармел решила, что это вернулся он – просто этому негодяю захотелось так пошутить. Она резко распахнула дверь и обнаружила Пэм, которая при полном параде сидела на ступеньках у входа, а такси с включенным мотором ждало за воротами.
Он кинул ключи на телефонный столик, а потом замер, прислушиваясь. Посмотрел на лестницу и крикнул:
– Привет! – Тишина. – Пэм?
Ни звука. Наверное, Пэм снова легла спать.
Он вошел в пустую кухню и бросил на стол свою пластиковую сумку. Когда он развернулся, чтобы выйти, то заметил что-то белое на голубой плитке рядом с холодильником – лист бумаги? Нет. Джек подошел и поднял осколок, а потом увидел другие осколки. Это то, что осталось от тарелки? Потом Джек заметил отколовшуюся от чашки ручку и два тонких следа на белой стене. Он посмотрел выше и увидел на стене бледно-коричневое пятно, прямо на уровне его глаз.
Он сжал губы и вышел из кухни. Взбежав вверх по лестнице, он крикнул:
– Пэм?
Резко распахнул дверь спальни и, без особого удивления, увидел пустую незаправленную кровать. Ее тапочки, которые всегда стояли на коврике рядом с кроватью, отсутствовали. Туалетный столик выглядел гораздо менее захламленным. Джек заглянул в ее шкаф – пара юбок, джемпер и больше ничего, все остальное исчезло. Чего-то не хватало на верхней полке шкафа – чемоданов, которые там хранились.
Джек кинулся к двери ванной комнаты. Одинокая зубная щетка – его щетка – стояла в стаканчике в компании тюбика зубной пасты. Ее фен больше не висел на своем крючке. Он открыл дверцу шкафчика над раковиной. Меньше, гораздо меньше вещей, чем должно быть. Он захлопнул дверь и поймал свое отражение в зеркале. Напряженное, жесткое лицо. На лице – выражение гнева и красные пятна вокруг глаз и носа.
Джек помчался вниз и набрал домашний номер ее матери. Нет, ответил ему ее брат, они не видели Пэм. Что-то случилось? Джек повесил трубку, ничего не ответив на вопрос – лгун, – его внимание привлекло какое-то красное пятно, которое он заметил на зеркале напротив себя. Он подошел, встал перед зеркалом, подбоченившись, тяжело дыша и рассматривая отпечаток губ, который жена оставила ему на память.
Он нашел в телефонной книге имя Кармел и набрал ее номер. Ее голос показался рассеянным, нет, она не видела Пэм со вчерашнего дня, да, конечно, она обязательно сообщит Джеку, если что-то узнает, все в порядке? Он едва поборол желание ответить «ясное дело, ничего не в порядке» и только сказал, что они немного повздорили, «ты же знаешь, как это бывает», и добавил, что, без сомнения, Пэм скоро вернется. Он повесил трубку, не дожидаясь еще каких-нибудь идиотских вопросов, которые могла задать эта безмозглая сучка.
Отцу Мэй потребовалось больше времени, чтобы подойти к телефону, и, похоже, сначала он не очень понял, кто такой Джек. В конце концов он сказал, что Мэй нет дома, она ушла за покупками, и попросил Джека оставить номер. Даже когда Филип сообразил, что Джек был мужем Пэм, толку от него больше не стало.
– Ее здесь нет, она сегодня плохо себя чувствует. – Филипа, очевидно, рассердило то, что Джек не в курсе происходящего.
Джек процедил сквозь зубы:
– Я знаю, я просто уточняю, может быть, она звонила. Я… – он сочинял на ходу, -…сегодня задержусь на работе, а домашний телефон занят, и мне просто нужно знать, придет ли она к вам завтра.
Воцарилась тишина. Джек слышал, как Филип сопит на том конце провода. Потом старик сказал:
– Я ничего не знаю, а Мэй дома нет…
Джек перебил его:
– Хорошо, спасибо за помощь, – и повесил трубку.
Он повернулся лицом к зеркалу, а затем большим пальцем провел по оставленному следу, превращая его в размазанное на стекле красное пятно.
Пэм не могла далеко уйти, у нее не было ни денег, ни карточек. Он ее найдет.
Бах! Он потянул задний тормоз и резко остановился. Затем слез с велосипеда, чтобы проверить переднее колесо, надавил на шину и не почувствовал никакого сопротивления. Она была плоской как блин, а у него с собой ничего, чтобы ее заклеить. Шон посмотрел на часы: уже 7:25, а ему еще ехать добрую пару километров. Он поднял руку и вытер рукавом пот со лба. Господи, духота-то какая.
Шон достал свой мобильный и набрал номер цветочного магазина.
Голос Бернарда звучал удивленно.
– Так много выпало на долю моего рыцаря в сверкающих доспехах. Ты где сейчас?
Шон огляделся вокруг и не увидел ничего, кроме зелени и листьев.
Маленькие города всегда полны слухов. Когда Одри Мэтьюз организовала художественную студию для взрослых, новость мгновенно облетела округу. Туда записались шесть человек – четыре женщины и двое мужчин, связанные между собой не очевидными на первый взгляд узами. Они рисуют, делятся тайнами, влюбляются, грустят и рассказывают увлекательные истории, в которых каждому из них отведена особая роль.
Наши жизни выписаны рукой других людей. Некоторым посвящены целые главы. А чье-то присутствие можно вместить всего в пару строк – случайный попутчик, почтальон, продавец из булочной, – но и они порой способны повилять на нашу судьбу. Хелен и Сара встретились на мосту, когда одна из них была полна желания жить, другая же – мечтала забыться. Их разделяли десяток лет, разное воспитание и характеры, но они все же стали подругами, невидимыми друзьями по переписке, бережно хранящими сокровенные тайны друг друга. Но что для Хелен и Сары на самом деле значит искренность? И до какой степени можно довериться чужому человеку, не боясь, что однажды тебя настигнет горькое разочарование?
Трагическая, ничем не оправданная гибель Финна Дарлинга стала своеобразной точкой отсчета для трех главных женщин его жизни — жены, матери и приемной дочери. Как ни странно, связующим звеном в этом трио оказалась семнадцатилетняя Уна, пережившая за свою недолгую жизнь достаточно, чтобы, несмотря на горести, идти вперед с высоко поднятой головой. Мо, Уне и Дафнии предстоит непростой год, но даже в самых тяжелых обстоятельствах можно отыскать луч надежды. То, ради чего стоит жить и творить добрые дела.
Уважаемые читатели, если вы размышляете о возможности прочтения, ознакомьтесь с предупреждением. Спасибо. Данный текст написан в жанре социальной драмы, вопросы любви и брака рассматриваются в нем с житейской стороны, не с романтической. Психиатрия в данном тексте показана глазами практикующего врача, не пациентов. В тексте имеются несколько сцен эротического характера. Если вы по каким-то внутренним причинам не приемлете секса, отнеситесь к прочтению текста с осторожностью. Текст полностью вычитан врачом-психиатром и писался под его контролем.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
Сейфеддин Даглы — современный азербайджанский писатель-сатирик. Его перу принадлежит роман «Сын весны», сатирические повести, рассказы и комедии, затрагивающие важные общественные, морально-этические темы. В эту книгу вошла сатирическая баллада «Карьера Ногталарова», написанная в живой и острой гротесковой манере. В ней создан яркий тип законченного, самовлюбленного бюрократа и невежды Вергюльаги Ногталарова (по-русски — «Запятая ага Многоточиев»). В сатирических рассказах, включенных в книгу, автор осмеивает пережитки мещанства, частнособственнической психологии, разоблачает тунеядцев и стиляг, хапуг и лодырей, карьеристов и подхалимов. Сатирическая баллада и рассказы писателя по-настоящему злободневны, осмеивают косное и отжившее в нашей действительности.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Близнецы Фил и Диана и их мать Глэсс приехали из-за океана и поселились в доставшееся им по наследству поместье Визибл. Они – предмет обсуждения и осуждения всей округи. Причин – море: сейчас Глэсс всего тридцать четыре, а её детям – по семнадцать; Фил долгое время дружил со странным мальчишкой со взглядом серийного убийцы; Диана однажды ранила в руку местного хулигана по кличке Обломок, да ещё как – стрелой, выпущенной из лука! Но постепенно Фил понимает: у каждого жителя этого маленького городка – свои секреты, свои проблемы, свои причины стать изгоем.
В состав книги Натальи Галкиной «Корабль и другие истории» входят поэмы и эссе, — самые крупные поэтические формы и самые малые прозаические, которые Борис Никольский называл «повествованиями в историях». В поэме «Корабль» создан многоплановый литературный образ Петербурга, города, в котором слиты воедино мечта и действительность, парадные площади и тупики, дворцы и старые дворовые флигели; и «Корабль», и завершающая книгу поэма «Оккервиль» — несомненно «петербургские тексты». В собраниях «историй» «Клипы», «Подробности», «Ошибки рыб», «Музей города Мышкина», «Из записных книжек» соседствуют анекдоты, реалистические зарисовки, звучат ноты абсурда и фантасмагории.