Лучи жизни - [90]

Господин Докпуллер закрыл глаза. Советники переглянулись и поняли. Как просто, как гениально просто! Какая ясность и острота мысли в таком возрасте! Гениальность патрона на минуту снова примирила их.

Докпуллер-младший ничего не понял. Что поделать: он уже давно был на положении дофина при слишком зажившемся короле. Но он ничего не спросил и вслед за советниками на цыпочках вышел из комнаты.

Создавшееся положение заставило Верховный суд поторопиться с решением. Надо отдать справедливость Ношевскому: удачно составленное ходатайство значительно облегчило задачу Верховного суда. Сначала возмущенный Чьюз сам написал заявление в Верховный суд. Он доказывал вздорность иска и научную невозможность мгновенного постарения. Ношевский прочитал и безжалостно сказал:

- Прекрасная статья! Убедительная! Но для суда совершенно не годится.

- Разве суд не нужно убеждать? - удивился Чьюз.

- Не нужно. Для суда важна форма. Позвольте уж мне, профессор.

Он сел и за две минуты написал. Чьюз прочитал и поразился.

- Это же абсолютная чепуха, - сказал он.

- Именно эта чепуха и нужна.

В своем заявлении Ношевский с большой похвалой отозвался о ведении суда: ответчика все удовлетворяло, он не имеет никаких поводов для протеста. Но после решения суда появился новый казус: поскольку истица признана Эльгой Оллис, следовательно, она состоит в родственных отношениях со своей матерью Люсиндой Оллис. Согласно же точному указанию гражданского процессуального кодекса (раздел такой-то, глава такая-то, статья такая-то) кровные родственники истца, в том случае, если они материально заинтересованы в исходе процесса, не могут выступать в качестве свидетелей на стороне истца. Поскольку во время процесса родство истицы и свидетельницы установлено не было, у ответчика не было и причин для отвода. Ныне же, после решения суда, ответчик заявляет отвод против главной свидетельницы со стороны истицы Люсинды Оллис, как состоящей в кровном родстве с истицей и материально заинтересованной в исходе процесса. Так как решение суда в основном вытекает из показаний этой свидетельницы, ответчик ходатайствует об отмене решения.

- Боже мой, какая чушь! - снова вскричал Чьюз. - Выходит, я соглашаюсь, что эта старуха - Эльга Оллис?

- Какое это имеет значение! Важна форма.

- Как же можно требовать у суда не признавать в этой старухе Эльги Оллис на том основании, что я соглашаюсь с тем, что она Эльга Оллис?

- Повторяю: это форма, - уже с досадой сказал Ношевский. - Простите, профессор, вы совершенно не разбираетесь в юриспруденции.

- Ну и черт с ней, с вашей юриспруденцией, - сердито сказал Чьюз. - Видно, она из породы тех же наук, что и экономика Ферна. Делайте, как хотите.

Ношевский оказался прав. Аргументированное рассуждение Чьюза поставило бы Верховный суд в затруднительное положение. Заявление же Ношевского прекрасно укладывалось во все статьи и потому было признано подлежащим удовлетворению. Верховный суд отменил решение суда низшей инстанции. Дело было назначено на новое рассмотрение. Юридическая правда восторжествовала!

Итак, сенсационному процессу "о похищенной юности" предстояло повториться! Это была новая сенсация. Интерес к повторному процессу нисколько не уменьшился. Как старушка выкрутится теперь, без мамаши? А если не выкрутится, то крупный скандал неизбежен!

Опять из всех уголков страны и земного шара в столицу Великании полетели корреспонденты, фоторепортеры, кинооператоры... По мере того как день суда приближался, Чьюза охватывало все большее волнение. На первом процессе он был пассивен. Тогда он попросту не верил в возможность нелепого решения и предоставлял все Ношевскому. А дело было вовсе не в юридических хитросплетениях и даже не в личности старухи-самозванки, а в том, чтобы научно доказать нелепость всех обвинений, доказать, что это действительно обвинения в колдовстве. В этом духе ученый подготовил и написал свою речь.

По условию с адвокатом Чьюз должен был предварительно знакомить его со всем, что он собирался сказать на суде.

- Юриспруденция - дело тонкое, - говорил Ношевский. - Вы даже не представляете, какой вред может принести одно неловкое слово.

Чьюз передал свою речь Ношевскому, который тут же принялся ее читать. Профессор следил, какое впечатление производит она на адвоката. Но у Ношевского не хватило сил дочитать до конца.

- Любезный профессор! - воскликнул он, складывая рукопись и возвращая ее Чьюзу. - Вы хотите усыпить судей и корреспондентов. Они вам этого не простят.

Заметив, что Чьюз нахмурился, адвокат поспешил добавить:

- Прекрасная речь для собрания ученых! Но ведь ученых и без того убеждать не надо. А тут судьи, корреспонденты - какие они ученые? А вы хотите им доказать, что колдовство невозможно!

- Значит, опять плести ваши юридические сети? - спросил Чьюз. - Вы сами запутались в них.

- Возможно, теперь и этого не понадобится. Разве вы не заметили, профессор, что ситуация изменилась? Непредвиденные обстоятельства спутали игру с "лучами старости". Движение протеста и у нас и за границей оказалось сильнее, чем ожидали враги. Поэтому Верховный суд и удовлетворил апелляцию.