Луч тени - [11]

Эмилио смотрел, как косой дождь замешивает грязь на тротуаре.

— Кто бы мог подумать! — пробормотал он.

Когда они вернулись на площадь у Венецианских ворот, дождь перестал, а тучи, подгоняемые ветром, качавшим деревья на валах, уходили к югу. Там, где начинался бульвар, сверкала лужа.

— У тебя назначена встреча? — спросил Эмилио.

— С Антонио, через несколько минут.

— Это кличка?

— Да.

Они стали взбираться на вал. Поднявшись наверх, остановились у садовой ограды, за которой шумели деревья. Трава стала мокрой от дождя. Переполненный трамвай вползал на холм с другой стороны.

— Советую, — сказал Трави, — не спускать с него глаз. Дежурьте по очереди.

Эмилио кивнул.

— Надо с этим кончать.

— А как?

Трави поднял воротник куртки. — Понятия не имею. Знаю только, что мы не должны сидеть сложа руки.

— Не очень-то это обнадеживает.

— А как быть?

Эмилио опустил голову.

— Сейчас трудное время, — добавил Трави. — Лучше не обманывать себя. Но я не отчаиваюсь. Иначе не пришел бы сюда.

Эмилио поежился, потопал ногами от холода.

— Дайте о себе знать через Пьетро.

— Через пару дней.

Они пожали друг другу руки.

— Увидимся, где я скажу.

— Ладно, — ответил Эмилио.

Трави спустился к Новым воротам.

Эмилио не двинулся с места до тех пор, пока прохожие, шедшие вдоль ограды, не заслонили его товарища.

VIII

В квадратной комнате на первом этаже мужчина по имени Антонио печатал на машинке. В единственное окно заглядывало солнце и, пронизывая пылинки в воздухе, высвечивало золотистый прямоугольник на деревянном полу.

Мужчина то заглядывал в листок с пометками, лежавший на столике слева, то переводил взгляд на информационный коммерческий бюллетень внутреннего пользования, вставленный в машинку. Он уже отстукал общие сведения, местожительство, профессию и подошел к графе о нравственном облике. Прочитав вопрос слева, он написал: «Не вызывает доверия». Затем снова перевел взгляд налево и в графе «нынешнее положение» стал печатать:

Вместе с братом Карло владел в прошлом суконной фабрикой. Из-за семейных неурядиц был устранен компаньоном. Поводом, по-видимому, послужила тайная связь поименованного лица со свояченицей. Последняя сожительствует в настоящее время со служащим агентства по страхованию недвижимого имущества. После ряда неудачных спекуляций вложил остатки состояния в фирму по продаже ковров «Интекс». Однако его партнер Мухаммед Серку неожиданно исчез вместе с кассой. Финансовое положение тяжелое. Кредитование не рекомендуется.

Пока он выстукивал последние слова, в комнату незаметно вошел маленький лысый человек, приблизился сзади и стал наблюдать, заложив руки за спину.

— А, это ты! — обернулся Антонио. — Все выслеживаешь?

— Конечно, — улыбнулся вошедший, остановившись у окна. — А что еще ждать от агента по сбору информации?

Он словно был в нерешительности: трогал бумаги, передвигал стопки дел, закрывал полуоткрытые ящики. Снова подойдя к Антонио со спины, он углубился в чтение листка в машинке.

— Все ясно, — сказал он наконец. — Обжегся на брате, на любовнице, на компаньоне. В долгу как в шелку и еще лезет в банк за кредитом.

Он сел рядом с Антонио.

— Тут главное — не поддаваться жалости, — добавил он. — Ты заметил, что когда речь заходит о долгах, то пострадавшим считается только…

— Должник.

— Именно! — кивнул он головой. — А на самом деле все наоборот: должник не возвращает деньги, а заимодатель их теряет. Но кто сочувствует кредитору?

— Никто.

Лысый господин слегка улыбнулся.

— Обычно возмущаются преследованиями кредиторов, — воскликнул он. — А меня вот разорили должники.

— Кому же ты одалживал?

— Друзьям, разумеется, не врагам же.

Он посмотрел на Антонио, который слушал его, скрестив руки.

— Я ведь не тот новый человек, в которого ты веришь. Я человек старого образца и считаю, что по векселям надо платить.

— Но ты даешь мне работу.

— Это — другое дело. Ты мне помогаешь, и я знать ничего не хочу. Ты мне ничем не обязан.

Поднявшись со стула, он направился в угол, к мусорной корзине.

— Что с тобой? — спросил Антонио. — Ты места себе не находишь.

— Не знаю… Привычка, — сказал его собеседник, поднимая корзину и роясь в обрывках бумаг. — У меня мания порядка. Все время боюсь потерять какое-нибудь письмо, допустить ошибку в документах.

— Но раньше ты об этом не думал.

— Верно, — согласился тот, ставя корзину на место. — У меня часто меняются привычки, но эта мне на пользу. Если хочешь знать, первое, что я сделал, наводя порядок, — это расстался с женой. А потом, — добавил он, — я порвал и с любовницей.

— И с кем же ты теперь?

— Да ни с кем, — сказал он, направляясь к окну.

— Ну и как?

— Прекрасно!

Распахнув окно, он выглянул на улицу.

— Не боишься свежего воздуха?

— Нет.

— Никогда я не чувствовал себя так хорошо. — Прищурив глаза, он глубоко вдыхал испарение, поднимавшееся с омытого дождем асфальта.

Антонио взглянул на часы и поднялся:

— Мне надо идти.

— У тебя свидание?

— Да, с Трави. У него щекотливое дело.

— Могу я тебе чем-то помочь?

— Нет, спасибо, ты и так много делаешь.

В то время как Антонио шел к двери, его покровитель накрыл куском ткани пишущую машинку.

— Чао, — сказал Антонио с порога. — Быть может, завтра не увидимся.