Ложь короля - [9]

И за это Кэтлин себя жестоко корила. Можно сказать, ненавидела. Особенно последние двадцать дней, что она безвылазно проторчала у себя в квартире, гадая, ставить ей крест на своей службе в агентстве или все-таки нет.

Работа у нее была что надо. Карьера. Ежегодно месячный отпуск, пенсия, обучение с возможностями роста, щедрые пособия по уходу за ребенком, бесплатные ясли и детсад. В последних она, правда, вряд ли нуждалась. Да и замужество как-то не для нее. Ходить за мужем, что ли? О чем-то с ним договариваться, подлаживаться под него? Ну уж увольте.

Так зачем ее вызвали? Что ей делать здесь, на осененных веками надворных плитах Виндзорского замка, по которым ее сейчас под дождем ведут куда-то в сторону часовни Святого Георгия, построенной в XV столетии королем Эдуардом IV? Здесь, внутри, захоронены десять английских монархов. А Кэтлин даже не потрудились объяснить, зачем она здесь понадобилась, а сама Ричардс и не спросила: таков, видно, элемент неожиданности в службе агента АБОП.

Стряхнув с плеч капли дождя, Кэтлин ступила в часовню, с невольным восхищением озирая высокий сводчатый неф, витражи стрельчатых окон, резные деревянные капеллы, защищающие с обеих сторон длинные хоры. Над каждой скамьей для паствы здесь, формируя два внушительных ряда, с узорных консолей и балок свисали потемневшие полотнища золотого шитья, а также цветастые штандарты рыцарей Подвязки. Эмалированные медные таблички указывали имена нынешних и ушедших орденских кавалеров, которым здесь отводились те или иные места. Шахматный мраморный пол образовывал центральный, отполированный до матового блеска проход, который сейчас был испорчен безобразной дырой, зияющей возле одиннадцатой капеллы. У этой бреши сгрудились четверо человек – один из них директор, непосредственный начальник Кэтлин, который при виде нее выпрямился и, подойдя, за локоток отвел от остальных.

– Тут вот какое дело, – сообщил он негромко. – Часовня сегодня на весь день заперта. Прошлой ночью здесь произошел инцидент. Повреждена одна из королевских усыпальниц. Вандалы использовали «липучку», чтобы с ее помощью раздробить пол и обеспечить себе доступ.

Ах вон оно что: пластид… Направленный взрыв, с небольшим сотрясением и минимальным шумом. Характерный для этой взрывчатки резкий углеродистый запах Кэтлин уловила уже на входе в часовню. Такую штуку в магазине не купишь, она только в войсках и у спецслужб. Сразу же вопрос: у кого мог быть доступ к такому типу взрывчатых веществ?

– Кэтлин, тебе известно, что ты в шаге от увольнения?

Она понимала, но от внезапности вопроса сердце все равно замерло.

– А ведь тебя предупреждали, – сказал шеф укоризненно. – Говорили держать себя в узде. Результаты у тебя, с божьей помощью, чудесные, но вот как ты их достигаешь, это уже совсем другая тема.

Личное дело Кэтлин изобиловало происшествиями, аналогичными ливерпульскому. С сорока килограммами кокаина была успешно взята смена коррумпированных докеров, при этом в ходе операции утонули две моторки. Для того чтобы выкурить из дорогого особняка банду наркотрафикеров, Кэтлин устроила пожар – в результате сгорел ценный объект недвижимости, за который при конфискации можно было бы выручить миллионы. Была остановлена шайка интернет-пиратов, при задержании которой четверо оказались застрелены. Но хуже всего обернулось с группой частных детективов, которые незаконно собирали конфиденциальную информацию, а затем продавали ее корпоративным клиентам. Один из подозреваемых уставил на Кэтлин ствол, а она в него за это шмальнула. И хотя это сошло за самооборону (обстоятельства позволяли), Кэтлин вменили посещать психолога, который заключил, что рисковые поступки – это ее способ управляться с нереализованной жизнью. Что это означает, чудила-доктор так и не объяснил. И после шести назначенных визитов Кэтлин к нему уже не возвращалась.

– У меня в подчинении еще четырнадцать агентов, – сказал ей шеф. – Но таких, как ты, головняков они мне не делают. Результаты у них, между прочим, тоже есть, но почему-то без таких вот побочных эффектов. Почему, как ты считаешь?

– Я не приказывала тем типам в Ливерпуле бежать. Они сами на это пошли. Я лишь решила их остановить, а боеприпасы, которые они контрабандой протаскивали, того риска стоили.

– На том шоссе пострадали люди. Ни в чем не повинные люди в своих автомобилях. То, что с ними произошло, Кэтлин, нельзя оправдать ничем.

Укоров в свой адрес за время отстранения от должности она наслышалась предостаточно.

– Зачем меня сюда вызвали? – спросила она.

– Кое на что посмотреть. Идем со мной.

Они подошли к месту, где стояли трое сотрудников. Справа от темной расселины в полу лежала черная каменная плита, аккуратно расколотая на три части, теперь снова сложенная воедино.

На мраморе было высечено:

Под сей плитою покоится прах:

Королевы Джейн Сеймур, супруги Генриха VIII. 1537

Короля Генриха VIII. 1547

Короля Карла I. 1648

и инфанта королевы Анны.

Сие надгробие было помещено сюда велением короля Вильгельма IV. 1837

Один из сотрудников – видимо, здешний хранитель – просветил насчет желания Генриха VIII, чтобы здесь, в часовне Святого Георгия, был поставлен величественный памятник, который затмил бы усыпальницу его отца в Вестминстере. Уже была отлита металлическая статуя и канделябры, однако Генрих скончался прежде, чем его надгробие было завершено. Ну а следом наступила эпоха радикального протестантизма – времена, когда церковные памятники не воздвигались, а, наоборот, свергались. Затем его дочь Мария ненадолго возвратилась в лоно католицизма, и само упоминание короля протестантов Генриха VIII стало небезопасным. Наконец изваяние пустил на переплавку Кромвель, а канделябры пошли на продажу. Кости же венценосного Генриха просто поместили под полом, под единственной мраморной плитой, пометившей место погребения.