Ложь Гамлета - [5]

Так что Олег пихнул Валеру, увлекшегося подсъемкой бегущей богемы, и повел его наперерез толпе к малоприметной двери, у которой уже ждал, как было условлено, начальник охраны. Ждал и нервничал. Чуть ли не губы тряслись — когда подошли.

— Вы же сказали, что…

Ну да, ну да. А кому и когда «Файл» говорил правду.

Рядом застенчиво топтались два полукачка, полуподростка, подручные Гремио, которые почему-то не оказались задействованы в постановке своего духовного отца. Но ведь и к лучшему. По крайней мере, их не увели. Хотя выглядели они так (черные худи, как из фильмов про банды Гарлема), что это было даже странно. Уж явно не зрители спектакля, билет на который стоит, как самолет.

Возле сцены, кажется, все же пахло: то ли дохлыми младенцами, то ли формалином, или чем.

Они пошли темными закутками и сложными коридорами — гуськом, странная компания. Шпана в худи и охранник подчеркнуто не замечали друг друга. Как собаки и кошки в очереди к ветеринару. Олег когда-то сидел в такой очереди, восхитился и запомнил. До мест, где они сейчас шагали, никогда в жизни не добежала бы никакая полиция: изнутри театр оказался реально катакомбами. Это вряд ли можно было назвать «закулисьем», скорее, большим и очень старым хозяйством: древний линолеум, облупленные двери, какие-то лампочки на шнурах, — непонятно, на что идут эти тысячи и тысячи рублей с модных премьер, а вообще Олега всегда забавляла эта изнанка доброй половины строений на «золотом километре России». Как называли в пафосных путеводителях то Тверскую, то Арбат.

— Вот это, — сказал Олег. — Что здесь?

Можно было не спрашивать, видно же, что чулан. В самом темном и дальнем углу они ткнулись в самую невзрачную дверь. Начальник охраны ткнулся (заперто) и неуверенно предположил, что, кажется, да.

— Хорошо. Нам нужно минут десять, не больше.

— Да хоть час, — буркнул охранник и поскорее пошел с места преступления.

— Так, мужчины. Значит, история такая. За этой дверью сидит Аркадий Леонидович Коноевский. Спасаясь от народного гнева, который разыгрался на премьере «Гамлета», он побежал от вас внутрь театра и теперь унизительно прячется в кладовке. Вас — много, человек двадцать. Вы пытаетесь его оттуда выкурить и вытащить под светлы очи возмущенного народа. Это понятно?

— Типа, курить? — спросил тот, который был пошире.

Господи.

— Только если очень хочется, — ласково объяснил Олег. — Вы просто ломитесь в дверь и что-то такое кричите, типа, выходи, святотатец, или как это у вас там называется. Кричите вы так, как будто у вас за спиной еще куча народу. Снимаем мы со спины, если лица попадут в кадр, закроем такими квадратиками. Всё поняли?

Эта публика могла и подумать, что Коноевский действительно там.

Двое напялили капюшоны и стали неуверенно биться в дверь и нечленораздельно мычать. Каков поп, таков и…

С пятой примерно попытки Олегу удалось их как-то раскочегарить (он начинал действительно нервничать: кто знает, вдруг полиция и правда решит осматривать здание, несмотря на общую сочувственную лень). На фоне их дрыгающихся спин — кое-как отписали синхрон. Потом Олег торжественно стучал и кричал (молчаливым метелкам): «Аркадий Леонидович, это телеканал „Файл“, пожалуйста, ответьте что-нибудь! Вы в порядке?».

Наконец, наступило время мочи.

— Где моча? — спросил Олег.

Его не поняли.

— Вот у вас был груз, вот там были не только мертвые младенцы, но и моча в баночке, — терпеливо объяснял он. — Ну, должна была быть, я не видел, слава богу.

Они жали плечами.

Может, Гремио разбил ее на сцене вместе с уродцами.

— А может, и в машине забыли…

— Хижняков будет в восторге…

— А зачем вам моча? — спросил один.

— Как ты думаешь, почему я выбрал именно эту дверь? — с напором начал Олег. Спокойно, спокойно. Полечить бы нервы. По такой схеме обычно отвечают только психопаты. — Посмотри вниз. Что ты видишь? Это плитка. Какая у нее затирка? Ну, смелее. Светлая. Мо-ло-дец. То есть если полить мочой, будет прямо видно, что это моча, и она течет из-под двери. То есть великий режиссер обоссался — то ли от страха перед гневом народных активистов, то ли просто не вытерпел, потому что прячется там несколько часов. То есть мы показываем эту мочу и объясняем вот ровно то же, что я сейчас вам сказал.

Но от того, что Олег прочитал сейчас эту проповедь, заветная баночка, конечно, не нашлась.

— Так, ребятки, у нас времени действительно очень мало. У меня нетривиальный вопрос. Кто хочет ссать?

Один заржал, второй потом тоже. Ну конечно. На это они не подписывались. Можно подумать, им предложили тут, в коридорчике, замочить живого Коноевского.

— Валера?

— Ты охренел?.

Ну да. Это было бы и бессмысленно. Валера бы не успел и помочиться, и заснять, как моча течет между плиток.

— У нас реально очень мало времени, — повторял Олег, как мантру, грозно, но как бы и оправдываясь, отвернулся к двери и начал расстегивать ремень.

Молодчики прыснули, Валера бурно начал снимать, обходя и посмеиваясь.

— Э, ты че творишь?

— Не ссы! То есть, ссы, не боись, это для твоего семейного архива… Вырежем…

— Ага, для архива, завтра все будете смотреть и ржать, — Олег быстро стряхнул и отпрыгнул. Посмотрел, не подмочил ли кеды. Текло неплохо. Валера брал на крупняке.