Ложь Гамлета - [6]

Последним номером надо было снять, как выскочивший из заточения Коноевский спасается бегством, но это уже совсем трудно было организовать. Они попытались, конечно (что получилось — уже не для архива, а для помойки). Валера, как настоящий виртуоз своего дела, походил по коридору, заглянул в углы, в столетние трансформаторные щитки какие-то. В итоге, он ликвидировал свет, насколько получилось, и его даже не убило. Того, который похлипче, заставили бежать, а камера бежала за ним, нарочито сбиваясь, чтобы не было видно не только головы, но и — толком — одежды, а бьющая с дальнего плана одинокая голая лампочка мешала бы разобрать в эти доли секунды, гарлемское худи ли это, или пиджак от Армани. Или что они там носят.

— Я поеду домой, на метро, — распорядился Олег.

— Я тоже, че я на студии в это время забыл.

— А чего мы тогда Хижнякова заставили два часа тут торчать?

— Ну камеру пусть отвезет…

— Блин, я надеюсь, он хоть перед театром там не маячил…

Усталые, но довольные.

Назавтра Олег ездил в студию и сидел на монтаже, на третий день — отдыхал. То есть позанимался шабашками для «Шоубиза» и съездил в «Яблоко Евы». На четвертый день — настало то, что он так не любил. Встреча с Сергеем Спартаковичем (сокращенно СС), которую вообще трудно было определить как-то, кроме именно что неопределенным «встреча». Оперативка? (Пятиминутка ненависти, ага.) Редактура? Режиссура?.. Всё было бы неточно, и сам СС способствовал этому флеру неясности своей… расплывчатостью? Иногда бывало даже непонятно — чему посвящена очередная их беседа. СС отрывался от чтения, снимал очки, близоруко щурился и выдавал сентенции в духе: «Жара!.. А у вас в Иркутске тоже жарко?». «Я из Барнаула», — мягко напоминал Олег, которому давно осточертела вся эта игра, потому что прекрасно помнил его собеседник, конечно, и про Барнаул, и про все остальное. Но тот все равно пускался в рассуждения: «А ведь и над Иркутском, и над Барнаулом озоновая дыра, ученые выяснили», что заставляло заподозрить в нем полнейшего дегрода, прикрытого броней высокой должности. На самом деле это было, конечно, не так. СС придуривался. Он был деловой человек, и Олег это знал. Но как деловая хватка сочеталась в нем с этим распинательским отношением к времени — ладно бы чужому, но своему, — оставалось загадкой.

Олег долго не мог привыкнуть к медитативному течению их встреч. Во-первых, СС имел дурную привычку мариновать посетителя в приемной минут по двадцать. Олег сначала недоумевал, потом подстроился: отправляясь сюда, он заранее планировал свое время так, чтобы, например, ответить на сообщения здесь, на удобном диване и с чашечкой кофе, а не сражаясь с переменчивой связью где-то в вагонах метро. Или, например, вот. Роксана прислала со студии расшифровку рабочей склейки, но там, где Олег просто переслал бы кому надо это письмо, и всё, здесь не получалось — с СС такой номер не проходил. Он признавал только бумажные распечатки, и компьютер-то в его кабинете оставался декорацией. Но Олег не заморачивался с бумажками. Он знал, что у него будет полно времени — приехать, попроситься за секретаршин комп, войти в почту, отправить на печать… Секретарша жалась, мялась (они проделывали это не в первый раз), пускала за компьютер нехотя, выходя перед этим из всех аккаунтов, программ, систем. Олег догадывался, что здесь царит какая-то своя паранойя. Более того, он знал, что и заходить в свой ящик отсюда может быть небезопасно: по крайней мере, он видел переписку из этой приемной в толщах «разоблачений» российского аналога WikiLeaks. (Любопытства ради он полистал. Страшные, страшные тайны. Какому независимому политологу ко скольки назначено.) Но Олегу вообще-то было плевать — получит ли кто-нибудь доступ к его рабочей почте.

Текстовки были подчеркнуто техническими (00:12:29 СИНХРОН), но точно так же Олег не парился, понимает ли что-нибудь читающий эти бумаги. У СС было совершенно не телевизионное мышление, прямо-таки редкостный дилетантизм. Добрая половина их встреч тратилась на то, что Олег, скорбно вздыхая, терпеливо разъяснял, почему нельзя переделать вот так и вот так. Сейчас СС медленно читал с карандашом в руке, а Олег рассматривал метровый портрет Петра I (самое необычное, что было в этом заурядном кабинете). В прошлый раз в изучении деталей (моря, дымы, рулоны, карты) он продвинулся от пряжек на туфлях до плеч.

— Чурбанов.

— Что?

— Это не «персонаж в генеральской форме», а Юрий Чурбанов. Зять Брежнева. Слышали о таком?

— В общих чертах.

— А ведь мы с Юрием Михайловичем однажды встречались, — начал СС, сняв очки. Он искал любой повод съехать. — Но, конечно, уже не когда он был зятем… Уже когда он тяжело болел. Конечно, с ним поступили несправедливо…

— Так, может, вы и расскажете?

— Что?

— Ну, в нашем фильме об этом и расскажете.

СС выразительно посмотрел на него, надел очки и продолжил читать. Это тоже была как бы их игра, зародившаяся в скуке традиция. Олег немножко троллил, СС смотрел на него, как учитель на школьного клоуна. Не очень строгий учитель. Может, трудовик.

— В целом неплохо, — заключил он в итоге, но это был ещё не звонок. Олег терпеливо ждал. — Ну, весь шлак с Высоцким и вот это всё нужно, конечно, убрать. А вот это — вот эти слова — вот эта трактовка вашего гостя, эксперта, что вот идея спектакля, что лучше пришлый Фортинбрас, чем прогнившая собственная власть, и это про НАТО, — вот это очень важно. Очень важно!