Ловушка - [11]
— Ты фея?
Ответ можно было предвидеть:
— Конечно же, я фея.
Цицерон
Точно водяной смерч Цицерон ворвался в кабинет отца, пытаясь обнаружить причину катастрофы, и тут же заметил в его руках улику. Эрнесто специально отключил модем, объявив сыну бойкот. К тому же отец был не один. Рядом с ним стояла Леонора, мать Цицерона.
— Подключи его! Подключи его сию же минуту! Речь идет о жизни и смерти! — закричал Цицерон. Он думал о Мириоре и о том, что у того почти нет шансов выстоять перед драконом.
Однако отец резким жестом остановил сына.
— Нам с Леонорой надо с тобой поговорить!
Цицерон вздрогнул. Как могли родители хладнокровно навязывать ему очередную ненавистную семейную сцену в тот момент, когда его друзья сражаются не на жизнь, а на смерть?
— Сейчас не могу, в другой раз. Пожалуйста, подключи модем. Мириор, наверное, уже мертв!
Леонора поднесла руки к лицу, точно стыдясь того, что сказал сын.
— Вот видишь? — с огорчением заметила она. — Об этом я и говорила!
Эрнесто откашлялся и улыбнулся.
Ни кашель, ни улыбка отца не предвещали ничего хорошего. Точнее, кашель предвещал, что он собирается произнести скучную и утомительную проповедь, а улыбка говорила о том, что он считает себя самым добрым на свете человеком, готовым осветить путь неучам и приобщить их к правде. Как это было противно!
— Садись и устраивайся удобнее. Давай пообщаемся…
И одновременно, опровергая свои слова, не дождавшись, пока сын расположится удобнее, отец начал свой монолог:
— Какое-то время назад мы с Леонорой заметили, что ты ведешь себя не совсем адекватно. Надолго запираешься в своей комнате, не гуляешь с друзьями, почти не разговариваешь с нами, а целыми днями и ночами сидишь, подключившись к какой-то игре, которая поглощает все твои мысли. Цицерон, так больше продолжаться не может…
Чего еще можно было ожидать от родителей, которые при крещении дали ему такое имя?
— Не называйте меня Цицероном! — посмел возразить он, бросая вызов этому потоку слов.
Цицерон сделал это, потому что был крайне раздражен. Ему не следовало вести себя подобным образом, но слова уже слетели с его уст, хотя он тут же пожалел об этом. Ведь они были без ума от этого помпезного имени.
— Это твое имя, оно настоящее, зафиксировано в твоем свидетельстве о рождении, оно устанавливает твою личность, и мы выбрали его, мечтая о том…
— Мы тебе уже объясняли, что Марк Туллий Цицерон — великий римский политик, философ и оратор…
— Нам бы хотелось, чтобы ты был столь же смелым, как он в своих «Катилинариях» и «Филиппиках»…[10]
— Вспомни его изречение: «Истину искажает как неправда, так и обман».
— И не забывай, что твой язык говорит о твоем уме. Слово сделает тебя свободным!
Все это произносилось с нарочитым, но искренним пафосом.
Цицерон с детства привык к скучным цитатам и умозаключениям, которыми пичкали его родители. Уже много лет он знал, что Эрнесто и Леонора странные люди. Он обнаружил это не без удивления, узнав, что его друзья называют своих родителей папами и мамами, слушают эстрадные песни и верят, что Цицерон — центральный нападающий команды «Бока Хуниор».
Сначала Цицерон подумал, что это родители его друзей странны. Затем, следуя здравому смыслу, пришел к выводу, что странно ведут себя Эрнесто и Леонора, как они сами просили его себя называть, чтобы их сын чувствовал себя ближе к своему настоящему «я», а не разыгрывал выдуманные роли.
Уже несколько месяцев как они перешли в решительное наступление, неустанно придираясь к нему.
Цицерон избегал родителей и встреч с ними, во время которых Эрнесто и Леонора говорили, говорили и говорили, упиваясь собственным красноречием и подогревая себя надеждой, будто сын следит за ходом их мыслей и разделяет их взгляды.
Цицерон нервничал. Юноша оказался полностью во власти родителей, ибо они держали в своих руках пуповину от мира, в котором он, по существу, жил: кабель от его компьютера. И, чтобы владеть им, ему приходилось переносить множество испытаний. К примеру, слушать, что они говорят.
И все же он терпеть не мог, когда его называли Цицероном. Это имя было непроизносимым, смешным и высокопарным. Точка.
И как только его родители не понимали, что назвав его подобным образом, они сыграли с сыном злую шутку, ведь такое имя стало причиной постоянных подколов и издевательств? Они сделали из него посмешище еще до того, как он пошел в школу!
А как раз в это мгновение Мириор, наверное, уже погиб. Хуже того, Тана и Варлик одни не устоят перед натиском Трамбла и тоже погибнут!
Цицерон впал в полное отчаяние.
— Наверное, Мириор уже погиб, и скоро погибнут Тана и Варлик!
Эрнесто ухватился за соломинку, которую ему преподнесли на блюдечке.
— Это кто такие?
У Цицерона появились две возможности: обмануть родителей или открыть все карты. Учитывая обстоятельство, что Эрнесто и Леонора отличались подозрительностью, обман сам по себе стал бы достаточным поводом, чтобы вооружить их аргументами на всю жизнь. Поэтому намного лучше, в тысячу раз было лучше сказать правду и изобретательно отстаивать ее.
— Мириор — гном-колдун. Тана — девушка-колдунья, а Варлик — карлик-воин. Их силы не безграничны.
