Ловушка для ящериц - [12]
Незваная гостья сидела, задрав голову к лазурной фреске неба в виноградной лозе, и игра светотени выгодно выделяла фарфоровую белизну незагоревшего лица; время от времени свесившейся чуть ли не до пола рукой она гладила развалившуюся под ее креслом собаку. Жадность к еде исчезла, возможно, она теперь не так голодна и достаточно отдохнула, чтобы вернуться к светским манерам. И, разумеется, она тоже заинтересовалась доктором. По мере того как румянец от розового столового вина усиливается, а воздух слоями остывает, это становится все заметней. Марк смотрит на жену одним глазом через запотевшую от холодной граппы рюмку и заговорщицки улыбается. Мина, чтобы скрыть усмешку, делает большой глоток и все равно кривит губы: Ланский всхрапнул через испачканные в горчичном соусе усы, пьяные миноги извиваются в его подрагивающем животе. А тем временем жена пытается отвлечь Липу от доктора, но та, даже отвернувшись в ее сторону, кокетливо крутит пальчиком локон на растрепанном затылке.
Мина сама несколько раз собиралась пойти на прием, записавшись под вымышленной фамилией, но стало известно, что замужние дамы больше одного визита к нему не делают, да и после того несколько дней не показываются на людях. Олимпия, разумеется, этих обстоятельств знать не могла и потому, как всякая чувственная женщина, поддалась обаянию доктора, тому странно волнующему, несмотря на его слегка индифферентный вид, что он невольно источал, недаром здесь так одуряюще пахнут розы вперемешку с магнолией.
До тех пор, пока Марк, дождавшись удобного момента... Например: они пешком возвращаются с концерта по сумеречной дороге, любуясь потемневшими кручами; доктор с Ланской позади. Громко, заглушая человеческие голоса, трещат ночные сверчки, летучая мышь скользнула низко над головами, и Липа вскрикнула, метнулась в испуге к Марку. Оберегая, берет он ее за локоть, успокаивает и, чтобы отвлечь, рассказывает главное про друга, наслаждаясь реакцией - удивление, разочарование и неожиданное желание в дрожи запылавших рук. К сожалению, Мина этого не увидит и узнает подробности только за завтраком, намазывая масло на круасан, поскольку ей что-то нездоровится и она на концерт, пожалуй, не пойдет.
14
Агата знала, что делала, когда на благотворительной выставке старинных карт (она минут двадцать простояла перед одной со слониками и трехглавым змеем, пока не отвлеклась на чернокожих херувимов, придерживающих якобы готовый свернуться в трубочку лист) знакомила свою тридцатидвухлетнюю племянницу с неотразимым Марком. В коротком поклоне бряцнула флорентийская серьга, может, действительно, они встречались на карнавале? И сразу всплыло тогдашнее сожаление, умерившее пыл: слишком хорош, слишком известен, вот и Агата помнит его маленьким мальчиком. "Трудно поверить, но тогда помещался мне под руку, - Агата показывает невысоко над полом, - и его занимал этот желтый алмаз, сколько стоит, сколько карат, такой нежный был мальчик... Она погладила себя по руке. - Да-а... А когда вырос, наряжался в бархатные камзолы и берет. - Тетя скорей всего пускается фантазировать, или и впрямь была серьга? - И, знаешь, влюбился абсолютно трагически в одну молодую потаскушку, не фигурально, нет, в юную б... - Агата иногда так выражалась. - Наташа, его мать, ужасно тяжело роман этот переживала, и через полгода они расстались, а еще через год, я слышала, девушка от чахотки умерла".
В этом месте, разглядев в золотисто-розовых чащах Амазонки замахнувшегося на крошечную запятую медведя, старая дама задумалась, невидящим взглядом вперившись в аккуратно размытый абрис реки с клыкастыми аллигаторами по берегам. Молчание Агату сразу состарило, сгорбило под ворохом шелка и бус; она рукой достала из бокала оливку и съела, запив. У Мины от долгого стояния среди пестроцветных картин вконец разболелась поясница, и она решила, что хватит, устала от всех этих географических изысков, надоело ей здесь. Поискав в толпе недавний предмет разговора и так и не вспомнив его, Агата подошла к дремавшему под громкий гул голосов господину в просторном кресле, для верности ткнув его туфлей в ногу. Он, словно после крепкого, здорового сна, радостно заулыбался, уступая им нагретое место. Тетя уселась сразу, Мина подождала, высматривая профиль Марка, когда обивка остынет от жаркого старческого тепла.
Есть, конечно, своя прелесть в плоских, разглаженных садовыми граблями песчаных пляжах, но слишком уж много плещущихся в воде голосов и детских визгов. Липа повернула голову в сторону ближайшего ребенка. Боже мой! Да он весь в крови! Струйки стекали по подбородку на выпяченный животик, к подогнутой под голую попу ножке, вся правая рука мальчугана была забрызгана красным... соком раздавленного помидора. Малыш, морщась от наслаждения, сжимал все сильнее и сильнее помидорную мякоть в кулаке и, наконец, засунул пустую кожицу себе в рот, испачкавшись еще больше. Она отвернулась от липкого, в мелких зернышках томата мальчугана, который, заметив внимание, некрасиво заулыбался, в сторону моря. Но и с этой стороны, всего в нескольких метрах, обосновалась молодая пара, крепкие, красивые тела. У девушки линия бедер и талии повторяла крутой, ровный изгиб пифоса, осторожно, чтобы не просыпались оливки или сухое, белое зерно, опрокинутого на бок. Хорошо все-таки, что Марк женился на Мине не из-за внешности, скорее из-за денег, она может позволить себе пополнеть или состариться, сделаться беременной.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.