Ловушка для профессионала - [28]

Во время румынской оккупации Южноморска на основательно облупившемся фасаде дома произошли кое-какие изменения. За годы советской власти руки строителей прикасались к фасаду дворца лишь однажды, несмотря на то, что глубокие трещины вряд ли напоминали о былом величии здания. Реставраторы срубили фамильный герб Потоцких, залепили на его место пятиконечную звезду и посчитали капитальный ремонт вполне законченным.

Занявшие здание румыны расправились со звездой не менее решительно, чем предыдущая власть с родовым клеймом польского феодала. Правда, они не успели налепить на ее место герб великой Румынии, как того требовал будущий кавалер советского ордена «Победа» король Михай. В Южноморск приперлись запоздавшие союзники Румынии из великой Германии. И уже через две недели над парадным входом в особняк раскинул крылья орел, сжимая в когтях свастику. К этому символу мощи германской империи горожане привыкли настолько, что со временем перестали его замечать.

Город обратил внимание на каменного пернатого лишь двадцать лет спустя. Во время визита высокого столичного гостя его строгий взор углядел на донельзя облупившемся доме этот фашистский символ. В результате такого знакомства с достопримечательностями Южноморска в ту же ночь немецкий орел улетел со здания в неизвестном направлении, а вслед за ним — первый секретарь обкома партии.

Здание бывшего фамильного гнезда Потоцких было загажено уже до такой степени, что обвинять в этом можно было исключительно вражескую птицу. Южноморцы так и говорили, мол, это он, орел каменный, двадцать лет сидел и гадил. Теперь на это паршивое здание не претендовал даже райотдел здравоохранения, потому что на его ремонт не хватило бы никаких фондов.

Может быть, потому здесь быстро организовали овощную базу, хотя все-таки основной причиной была упавшая крыша церкви, в которой до сих пор город хранил запасы картофеля.

Каждый раз проезжая мимо этого здания, я с чувством глубокого удовлетворения отмечал, как безукоризненно точно воплощен в жизнь знаменитейший ленинский лозунг «Мир хижинам, война дворцам».

Наше общество постепенно переставало цитировать вождя революции, но облик дома оставался прежним. До тех самых пор, пока новоявленный губернатор Южноморска, чтобы доказать свою прирожденную скромность, не решил устроить в этой развалине свою резиденцию. И за полгода произошло то, на что не решалась прежняя, хотя все та же советская власть в течение семидесяти лет.

Пока строители и прочие создатели материальных ценностей Южноморска совершали пробежки по турецким базарам, позабыв о производственной деятельности, в город завезли целый теплоход тех же самых турок. И турки запалили такой ремонт, что сам граф Потоцкий остался бы доволен, хотя господин губернатор и нашел какие-то изъяны в работе строителей, до того он у нас строгий и требовательный.

Господин губернатор — славный человек. Представляю себе, что бы с ним было, если бы несколько лет назад кто-то обратился к нему так. Не товарищ, а господин. В лучшем случае, этот кто-то в дурдом загремел бы за свои дурацкие намеки. И так всем понятно было, что самые большие господа — это товарищи исключительно по должности.

Я остановил машину, помог выйти Сабине и невольно посмотрел вверх. Все правильно, новый герб Южноморска уже успели срубить, потому что теперь объявлен конкурс среди художников на создание новейшего герба. Не сомневаюсь, победит заслуженный деятель культуры Зубенко. Он в этих гербах собачий питомник сожрал, шутка ли, за двадцать лет создать три совершенно непохожих герба нашего города на конкурсной основе. Все верно, ведь дословно слово «герб» означает наследие. А каково наследие — таковы порядки. Не зря в свое время иностранный поэт Александр Пушкин писал: «Дикость, подлость и невежество не уважает прошедшего, пресмыкаясь пред одним настоящим».

Сабина огляделась по сторонам и недовольно заметила:

— Отчего у нас не все, как у людей? Ты что, не можешь, как все, ездить на «вольво» или «мерседесе». Выделиться хочешь, что ли?

Кроме как «Волгой», мне выделяться нечем. Я посмотрел на украшения Сабины, понимая, что вряд ли кто-нибудь из присутствующих женщин сможет с ней конкурировать, и заявил:

— Спорю на доллар, ты тоже сегодня вне конкуренции.

Такое заявление добавило настроения моей жене. Она гордо вскинула голову, и бриллианты сверкнули в ярких лучах прожекторов.

Прожектора здесь горят день и ночь. Даже когда зимой шла борьба за экономию электроэнергии, естественно, не без доброй примеси нашего неискоренимого идиотизма, у резиденции губернатора свет полыхал круглосуточно. Впрочем, городские дороги днем тоже нередко освещались. Наверное, только поэтому для экономии электроэнергии наши мудрые власти отключали исключительно телевидение.

Ко мне откуда-то подскочил парень в студийной униформе явно не по плечу и протянул руку ладонью вверх. Я сперва хотел положить в эту громадную ладонь купюру, а потом вспомнил, что попал в высшее общество и протянул ему ключи от машины.

Парень несколько небрежным взглядом скользнул по моей скромной тачке, наверняка задав себе мысленный вопрос: зачем сюда такого нищего позвали, а потом выражение его лица немного изменилось. Он буквально уперся нескромным взглядом в мою булавку для галстука, и я сразу понял: этот мальчик знает толк в хороших вещах. Наверняка он, в свою очередь, врубился — за такую булавку можно взять даже скромненький «роллс-ройс», а не те машины, которые он перегоняет на стоянку. И чем только не загружают сегодня нашу службу безопасности, подумал я, машинально поправив галстук вместе с приколотым к нему украшением.