Ловушка для матери - [29]

— Арчи...

— Да.

— Только шесть недель назад я была совсем одна. Наверху не было ребенка, я никогда не видела тебя и даже мечтать не могла о таком... как сейчас. И когда я говорю, что мне все это отвратительно, ты понимаешь меня, не так ли?

— Конечно, понимаю, — я взглянул на часы, допил мартини, поставил бокал и поднялся. — Мне лучше уйти.

— Это необходимо? А почему ты не останешься поужинать?

— Я не могу. Половина шестого. В шесть или немного позднее к нам почти наверняка зайдут Стеббинс или инспектор Кремер. И я должен быть на месте.

Она встала с дивана.

— Итак, все что я должна делать, так это никому ничего не говорить, — она стояла, выпрямившись и откинув назад голову. — Потом ты приедешь, и все расскажешь мне. Деловые отношения.

Не знаю в чем было дело, в её словах, тоне или в выражении глаз, но я улыбнулся, а потом неожиданно рассмеялся. И она тоже засмеялась. Получасом раньше было невозможно предположить, что скоро нам будет так хорошо вместе. Это было прекрасное окончание разговора, поэтому я повернулся и ушел.

Без двух минут шесть я отпер дверь старинного каменного особняка, прошел на кухню, сообщил Фрицу о том, что пришел, и направился в кабинет. Люди привыкли задавать массу ненужных вопросов. Я, например, задал Фрицу вопрос, были ли телефонные звонки. Во-первых, он сказал бы мне об этом сам без всяких вопросов, а, во-вторых, Кремер и Стеббинс почти никогда не звонили. Они просто приходили, и почти всегда в одиннадцать утра или около половины третьего, после обеда, или в шесть вечера. Они знали расписание Вулфа. Как только я вошел в кабинет, лифт, жалобно скуля, стал опускаться вниз.

Вошел Вулф. Обычно прежде, чем задать вопрос, он идет к своему письменному столу. Но в этот раз он остановился неподалеку от него, и, сердито посмотрев на меня, рявкнул:

-Ну?!

— Все нормально, — сказал я. — То, что и следовало ожидать. Одно дело ждать удара, другое — получить его. Она немного пуглива. Ей нужна уверенность в том, что вы еще в седле, и я ей её дал. Она понимает, почему не должна отвечать ни на один вопрос. Пэрли спрашивал её, не знала ли она Элен Тензер. Я полагаю, мы не меняем своей позиции.

— Да.

Он прошел к книжным полкам и посмотрел на заголовки. Я давно уже перестал нервничать, когда его взгляд поднимался к двум верхним полкам. Если он решал приняться за одну из книг наверху, которые не мог достать, то ему нужно было достать лестницу и залезть по ней. Но он никогда не решался подвергнуть себя риску слететь с неё. В этот раз ни одно название ни наверху, ни внизу не привлекло его. Он подошел к большому глобусу и начал медленно его вращать. Возможно, Вулф искал то место, где могла скрываться мать брошенного ребенка, а может быть, место, где он сможет остановиться, когда должен будет оставить этот город.

После обеда никто не пришел. Было два телефонных звонка, но неофициальных. Один — от Сола, доложившего, что вычеркнуты еще два имени, другой — от Орри, он исключил одно имя и оставил только два. Фред был в Аризоне. Мы даже не начали распутывать нить.

Когда Вулф покончил с земляникой, вытер губы салфеткой и отодвинул стул, я встал из-за стола и сказал:

— Я не буду пить с вами кофе. Они никогда не приходят после ужина, если дело не срочное, а у меня что-то вроде делового свидания.

Он проворчал:

— Я смогу тебя найти?

— Конечно. По телефону миссис Вэлдон. Он на визитной карточке.

Он взглянул на меня.

— Ты сказал мне, что она напугана, но ты её подбодрил. Она действительно в плохом состоянии?

— Нет, сэр. Она в порядке. Но может быть боится, что вы бросите её. Она просила меня прийти и доложить о результате разговора с вами.

— Тьфу.

— Да, но она не знает вас так хорошо, как я.

Я положил свою салфетку на стол и вышел.

Глава 11

Кремер пришел 3 июля, во вторник утром, в пятнадцать минут двенадцатого. Когда раздался звонок в дверь, я говорил по телефону. Чисто личное дело. Давно, еще в мае, я принял приглашение провести пятидневный уик-энд у моего приятеля, в Вестчестере. Марафон охоты за матерью заставил меня отказаться от этого, и как раз в данный момент приятель говорил мне, что если я приеду хотя бы четвертого июля, то моё любимое печенье еще не будет съедено.

Не прерывая разговора, я сказал другу:

— Ты знаешь, мне бы очень хотелось приехать, но сейчас у подъезда стоит полицейский инспектор, а может быть сержант, который хочет войти. Возможно, я проведу ночь в тюрьме. Встретимся в суде.

Пока я вешал трубку, позвонили еще раз. Я пошел в холл, чтобы посмотреть сквозь одностороннее стекло.

Да, это был Кремер. Я доложил Вулфу, но он только поджал губы. Широко распахнув дверь, я сказал:

— Приветствую вас. Мистер Вулф слегка раздражен, он ожидал вас вчера.

Большая часть сказанного оказалась обращенной к спине инспектора, поскольку он сразу же промаршировал вниз, в прихожую, а затем в кабинет. Кремер снял старую фетровую шляпу, которую носил зимой и летом, в дождь и солнце, не спеша сел в красное кожаное кресло и посмотрел на Вулфа. Так они провели добрых пять секунд — просто глядя друг на друга. Это не было соревнованием, кто кого пересмотрел, просто они готовились к сражению.