Ловушка для матери - [27]

Кроме упомянутых выше матерей, нам пришлось наводить справки о двух девушках из категории А, двух женщинах из категории В, двух — из С и одной — из Д, которые находились вне дома (или вне работы) в течение всего или части интересующего нас периода. Орри пришлось слетать во Францию, на Ривьеру, чтобы узнать об одной из них, а Фреду — в Аризону. Как известно, безупречных операций не существует. Так, Орри принял управляющего домом за швейцара, но это была не его вина, а Фред упал в театре за кулисами, что оказалось совсем некстати. Как образец сования носа в чужие дела, работа была исполнена на высшем уровне. И когда в половине четвертого в среду, 7 июля, позвонил Сол и доложил, что последний маленький пробел закрыт — он сам видел ребенка, операция полностью закончилась. Мы оказались на том же самом месте, где были 12 июня, двадцать шесть дней назад.

Хотя, впрочем, нечто все же получили. Возникло два новых обстоятельства. Одно незначительное. Оказывается, что я не был последним, видевшим Элен Тензер живой. В ту пятницу днем она зашла к миссис Джейне Р. Несбит, проживавшей на Восточной Шестьдесят восьмой улице, своей бывшей клиентке по тем временам, когда она еще работала в Нью-Йорке няней. Миссис Несбит не говорила об этом в течение двух недель, потому что не хотела, чтобы её фамилия было как-то связано со словом «убийство», но, в конце концов, решила, это сделать. По-видимому, окружной прокурор обещал, что её имя не появится в прессе, но несколько журналистов все же пронюхали о ней. Однако миссис Несбит ничем помочь не могла. Оказывается, Элен Тензер просто сказала, что ей нужен совет адвоката, и попросила миссис Несбит порекомендовать кого-нибудь. Её просьба была исполнена, миссис Несбит позвонила адвокату и назначила встречу. Элен Тензер не сказала миссис Несбит, зачем ей нужен адвокат. Имя миссис Несбит было на всякий случай внесено в список Сола, но у неё не было детей в течение по крайней мерс десяти лет, а её двадцатилетняя дочь их вообще не имела.

Другое обстоятельство, более значительное, заключалось в том, что нас чуть-чуть не покинула клиентка. Она позвонила в четверть пятого в понедельник 2 июля. Конечно, я держал с ней связь. Когда вы тратите в день более трех сотен клиента и не получаете никаких результатов, то надо хотя бы из вежливости позванивать, или зайти и сказать: «Хэлоу, какой прекрасный день». Один раз я наблюдал за тем, как она кормит ребенка, два раза обедал, научил её играть в пинокль и слушал её игру на рояле в течение шести часов. Кроме того, мы несколько раз танцевали под проигрыватель в столовой, на полу которой не было ковра. С ней было бы очень приятно провести вечер во «Фламинго» или у Гилотти, но с этим надо было подождать, так как мы могли бы нарушить секретность. Если вы спросите меня, стал бы я так беспокоиться о том, чтобы сохранить терпение клиентки, будь у нес толстые лодыжки или косоглазие, я бы ответил «нет».

Когда второго июля в четверть пятого раздался звонок и я, взяв трубку, начал с обычного «Контора Ниро Вулфа...», она прервала меня:

— Ты можешь прийти, Арчи? Прямо сейчас?

— Конечно, могу. Что случилось?

— Сюда приходил полицейский. Он только что ушел. Спросил, когда я наняла Ниро Вулфа и расспрашивал о ребенке. Ты приедешь?

— Что ты ему сказала?

— Ничего, конечно. Я сказала, что он не имеет права вмешиваться в мои личные дела. Так, как ты мне и велел отвечать.

— Правильно. Ты узнала его имя?

— Он назвал мне его,-но я была так... Не знаю.

— Не Кремер?

— Кремер... Нет.

— Роуклифф?

— Нет.

— Стеббинс?

— Это звучит похоже. Стеббинс. Да, думаю, так.

— Большой, солидный, с большим носом и широким ртом, усердно пытающийся быть вежливым?

— Да.

— Хорошо. Мой любимый фараон. Ты свободна. Играй на рояле. Я приеду через двадцать минуть после того как буду уверен, что за мной нет слежки.

— Так тебя ждать?

— Конечно

Я повесил трубку, набрал по домашнему телефону номер оранжереи, и, немного спустя, услышал голос Вулфа:

— Да?

— Звонила миссис Вэлдон. Приходил Пэрли Стеббинс и расспрашивал её о вас и о ребенке. Она ничего ему не сказала. Она хочет, чтобы я приехал, и я уезжаю. Какие-нибудь инструкции?

— Нет. К черту.

— Да, сэр. Привезти её?

— Только если не будет другого выхода.

Я пошел на кухню, сказал Фрицу чтобы он следил за телефоном и дверью, пока я не вернусь, и ушел. Спустившись на тротуар и повернув направо, я автоматически огляделся, хотя сейчас мне было совершенно безразлично, есть ли за мной хвост или нет. Почти наверняка они наблюдали за домом Вулфа.

Я пошел пешком. Пять минут, которые я мог бы сэкономить, взяв машину, не играли роли, а мои ноги любят чувствовать, что выручают именно они. Когда я повернул на Одиннадцатую улицу и приблизился к дому, то снова машинально оглянулся, хотя это и не имело значения. Дело было сделано. Я поднялся по четырем ступенькам к вестибюлю, мне не пришлось звонить: дверь была открыта и на пороге стояла сама Люси. Она не сказала ни слова, закрыла дверь, повернулась и направилась к лестнице. По-видимому, Люси забыла о прогрессе, который наметился в наших сердечных делах. Один марш по лестнице вверх, и мы оказались в большой комнате. Когда я вошел, она закрыла дверь, повернулась ко мне и сказала: