Мне нужно было вскочить и бежать. Предупредить Элизу, заставить её выбежать из дома и уносить ноги. Но в первые мгновения я замер, парализованный страхом. Отряд добрался до ворот, открыл их. К этому моменту я смог взять эмоции под контроль, но остался на месте, на этот раз сознательно, понимая, что если шевельнусь, то меня заметят.
Не самая героическая реакция, но что может сделать пятилетний ребенок, даже если он внутри ловец знаний? Ничего.
Когда бандиты принялись вламываться в дома, я всё же дернулся и попытался слезть. Но не учёл того, что ноги, да и остальное тело, затекли. Поспешив, добился того, что навернулся с забора и шмякнулся о землю. С другой стороны забора. Вне деревни.
Приложился от души. Брызнули слезы, дух вышибло напрочь и несколько мгновений я потратил на то, чтобы найти в себе силы вздохнуть. Тем временем в деревни кричали. Сначала недоуменно, а потом испуганно. Вскоре крики наполнились болью, страданием и ужасом.
Почему-то я сразу догадался, что бандиты убили ещё кого-то.
Одновременно хотелось остаться лежать, укрывшись одеялом и бежать, сделать хоть что-то. Но правда в том, что я не знал, что делать.
Лежа под забором, я переживал своё бессилие, слушая, как бандиты загоняют людей по домам. Отсюда было прекрасно слышно, что именно они кричат и требуют. Послушания и еду.
В этих словах я нашёл утешение. Раз им нужна еда, то, как только они её получат, то уберутся отсюда.
Осознав, что всё не обязательно закончится совсем уж плохо, я вернул себе трезвость мыслей и огляделся. Не самая лучшая идея лежать под забором. Да и солнце показалось где-то вдали, алеет горизонт, скоро рассветет и меня любой желающий увидит.
Приподняв голову, огляделся и увидел костер. А рядом с ним два трупа.
Не могу сказать, что дядя Горан для меня близкий человек. Но он всё же заботился о мальчике, то есть обо мне. Что именно тогда мною двигало — я никогда себе не признаюсь. Сплав беспокойства о будущем и элементарное стремление помочь.
Накрывшись одеялом, я ползком отправился к Горану.
Зря. Когда дополз до него, помогать было некому. Абсолютно пустые и мертвые глаза, отсутствие пульса, а крови набежало целое озеро.
Не повезло ему. Нарвался на пустом месте.
Я прикрыл ему глаза, пока тело ещё оставалось теплым. Рука сама схватилась за нож, что торчал у мужчины за поясом. Ощущение рукояти придало уверенности.
Оставаться рядом с этим местом было до жути страшно. Слишком уж хорошо помню, что многих хищников привлекает запах крови. Мозг фиксировал картину, каким оружием пользовался Горан и остальные, как выглядят твари, прочие детали, но разбираться с этим буду позже.
Вернулся я прямо к забору. Пошёл вдоль него, добрался до противоположной от ворот стороны, там и засел, обратившись в слух. Подниматься и оглядываться счёл слишком небезопасным.
Так и сидел дальше. Особо слышно ничего не было. Жителей разогнали по домам, где и заперли. Надеюсь, Элизе не досталось.
Этой надеждой я тешил себя, пока не услышал разговор. Видимо пара бандитов делала обход и случайно оказалась рядом со мной. Или быть может они специально отошли в тихое место, чтобы обсудить ситуацию. Деревня то небольшая, дома стоят кучно и здесь не так много места, куда можно отойти свободно поговорить без лишних ушей.
— Вот же тупая сука, — ругался один из них, — С ножом кинулась! Тварь!
— Она про какого-то мальчонку кричала. А мы мальчонку не видели, — второй голос звучал задумчиво, — Сержант послал проверить, так что кончай ныть и берись за дело.
— Да какое дело. Затерялся где-нибудь среди других детей или в лес сбежал. А то и вовсе, дурная она. Мужика своего потеряла, вот и переклинило.
— А не надо было её рубить сразу. Баба то хорошая. Могли и допросить.
— Плевать. Все они тут тупая челядь. Сержант ещё не говорил, что с ними делать будем? Оставлять в живых нельзя, как пить дать сдадут нас барону.
— Да придумаем что-нибудь… — отмахнулся второй, — Идем дальше, здесь никого нет.
Если бы в меня ударила молния, я бы испытал меньшее потрясение. Элиза, она… Мертва? Почему-то эта мысль парализовала меня.
Пока я думал о себе, о том, как спрятаться и защититься, она… Попыталась найти сына? То есть меня… И, получается, я стал причиной её смерти… Моё любопытство…
Нет, этого не может быть. Она точно жива.
Эти мысли — слабое утешение. Но других не было. Я сидел, сжавшись, и ждал, когда ситуация разрешится сама собой. Солнце взошло, наступил рассвет и мрачность окрестностей развеялась.
Так продолжалось, пока я не услышал новые крики.
* * *
— Сержант, мы не можем их оставить в живых, — в голосе помощника звучала требовательность.
— Они нас тут же сдадут! — вторили ему остальные.
— Ты прав, — кивнул сержант, — Сжечь их в домах нельзя. На дым сбегутся ещё быстрее. Придется рубить. Ты этим и займешься, — посмотрел он на помощника, — Встаньте вокруг домов. Никого не выпускать.
Бывшие солдаты разошлись по позициям. Резать крестьян для них было хорошо знакомым делом.
* * *
За короткое время я стал экспертом в криках. Сейчас звучали вовсе не те, когда кто-то напуган или получает в зубы. Нет, это были крики умирающих людей, которых загнали и убивают, как на бойне.
