Лотос - [13]

– Что? – невольно спросила я, и Андре отвернулся.

– Ты ведь понимаешь, что не будешь жить здесь? Что мы не можем тут жить, – спросил он как бы невзначай, и я замерла, застигнутая врасплох этим неизбежным вопросом.

– Я не думала об этом. В любом случае дверь нужно починить, – пролепетала я, и Андре кивнул в ответ. Он больше ничего не добавил, более того ушел в комнату и предоставил меня самой себе. Я закрыла дверь, включила воду и достала их кармана мобильный телефон. Было все еще рановато, но мое терпение почти закончилось, и ждать, пока «прирожденный художник» выспится, я не могла.

Он ответил только после восьмого гудка. Вместо обычного тона у него играло что-то из тяжелого рока или металла. Я невольно отставила трубку от уха, ибо этот грохот казался мне разрушительным. Я уже почти потеряла надежду услышать ответ, когда сонный голос ответил, чтобы я шла к черту.

– Это, конечно, вряд ли, – ответила я. – Я от Нафани.

– Пусть и Нафаня идет к черту, – ответил голос, но я услышала, что степень гнева снизилась. После некоторых дополнительных обменов любезностями» мы все же договорились о том, ради чего я, собственно, и звонила «в такую рань», около одиннадцати утра.

Когда я вышла из ванной (после горячего душа все кажется лучше и легче), услышала стук в прихожей – Андре чинил дверь. Такая покладистость была для меня в новинку, все это выглядело как-то странно и нелепо. Наша ночь в одной постели – первая, пожалуй, когда мы уснули, толком так и не прикоснувшись друг к другу. Его нежелание со мной спорить, какие-то отложенные на потом вопросы, спокойная размеренная работа по починке двери. Складывалось ощущение, что мы с Андре либо уже десять лет женаты и почти на грани развода, либо…

Что, если после того, как Андре починит мне дверь, он пройдет на кухню, вымоет руки моей жидкостью для мытья посуды, натянет свои ботинки, водолазку и свитер – курткой он так и не обзавелся – и протянет мне ключи. Вежливо улыбнется и пожелает мне счастья, оставит меня жить моей нелепой, независимой, нищей жизнью, а сам сядет в самолет Марка и вернется на прежнее место. Он поэтому так холоден и спокоен, что я ему больше не нужна? Можно сколь угодно долго вспоминать все, что мне говорил Андре, все, что он со мной делал, но я знала одно – в день, когда он передумает, я не смогу остановить его. Как бы я этого не хотела.

– Тебе нужно поменять замок. – Андре подошел неожиданно, и я вздрогнула, погруженная в свои мысли. Я кивнула, сказав, что займусь этим потом. Дверь стояла на месте, создавая видимость преграды, и этого было достаточно.

– Ты на меня злишься? – спросила я, хотя на самом деле хотела спросить, любит ли он меня. Этот вопрос нельзя задавать мужчинам, особенно таким, как Андре. Он не ответил, сказав только, что ему нужно кое-куда отъехать, и что, если я хочу, могу поехать с ним.

– А могу и не поехать? – разозлилась я. – Тогда я, пожалуй, останусь.

– Как скажешь, – холодно ответил он. – Я так понимаю, что дома и стены помогают. Тебе здесь так сильно нравится? Настолько сильно, что ты останешься здесь и без меня?

– Я бы не хотела этого.

– Я задал тебе вопрос, птица, ты забыла? Ты на него не стала отвечать.

– Я ответила.

– Что ты не думала об этом? Тогда подумай, самое время подумать! И о том, что быть со мной означает изменить всё в своей жизни. Ты не понимаешь, что я не собираюсь вечно лежать рядом с тобой тут, в этой квартире. Я – не твой кот! Ты говоришь, что любишь меня, что хочешь быть со мной, но не готова сделать ни шага за пределы своей зоны комфорта, хотя я это место никак не назвал бы комфортным.

– Ты не понимаешь, Андре, – пробормотала я. – Я прожила столько времени, как потеряшка, как… сорванный с дерева листок, и все это время меня нес ветер, и я не знала, куда и зачем. Иногда я прямо чувствовала, как теряю жизнь, теряю связь со своим деревом. Когда мама чуть не умерла. Когда Одри… не важно. Даже когда я стояла перед журналистами в доме твоей матери, когда они задавали все эти вопросы, я вдруг подумала: «Я вообще не знаю больше, кто я и что такое моя жизнь». То, что я делала, говорила, мой внешний вид, ответы на их вопросы: все это было ложью. Только с тобой, только по ночам я снова становилась чем-то единым, целым. Но это же невыносимо, жить от ночи до ночи, и переставать существовать, когда солнце восходит. А это место, квартирка в Бибирево посреди этой серости и грязи – это и есть мой дом, и я жила здесь до того, как встретила тебя, и отсюда могу двинуться куда-то дальше. Здесь я чувствую себя реальной, а я давно уже не ощущала подобного. Но всё это – только мгновение.

– Я тебя услышал, птица, – хмуро пробормотал Андре. – Я не думал, что тебе со мной плохо.

– Мне с тобой хорошо! – закричала я. – Мне плохо без себя!

– Ты пойдешь со мной? – спросил он после долгой паузы. – Вопрос всегда только в этом.

– Ты не принимаешь полумер.

– Никогда, – кивнул он, и я неуверенно улыбнулась, не зная, стоит ли мне произнести то, что хочу.

– Я пойду с тобой, если ты пойдешь со мной, – сказала я, и Андре озадаченно посмотрел на меня. Я хитро сощурилась. – Я хочу назначить тебе свидание. Я нуждаюсь в этом, это будет сюрприз. Пожалуйста.