Лотерея "Справедливость" - [49]
Алекс молчит.
Создатель бомбы: Нет, нет, Алекс, — только вместе с жертвенностью. Состраданием. Вы представьте, что Соат пережила. Каждый ваш поступок казался ей высшим самопожертвованием. Вы подарили ей цветок, а ей, наверное, казалось, что вы поливали его своей кровью… Или что сорвали этот цветок с самой высокой вершины, я не знаю… Теперь она пытается отблагодарить вас за него. Да, таким вот образом.
Алекс: А собака?
Создатель бомбы (медленно проводя рукой по стенду с приборами): Не знаю… Вы уверены, что это сделала она?
Алекс (вспомнив): Там были чьи-то чужие следы…
Создатель бомбы: Следы?
Алекс: Да… Хотя, стойте. Как этот человек мог войти? Только если ему открыла Соат.
Создатель бомбы: А если у него был ключ?
Алекс: Откуда? Я давал ключ Соат. У Верки, правда, еще был. Нет, она его вернула.
Создатель бомбы: У какой Верки?
Алекс: У бывшей моей, помните, рассказывал? Ее теперешний муж еще ко мне приходил, лотереей интересовался, про мафию чего-то рассказывал… Вы серьезно думаете… Нет. Я ведь мог в любой момент проснуться.
Создатель бомбы: Аэрозоли.
Алекс: Что?
Создатель бомбы: Снотворные аэрозоли. Голова, когда проснулись, не болела?
Алекс: Болела! Но мы… но я вчера выпил… Что за чушь! Для чего им нужна была эта собака? Цветы… и собака?
Создатель бомбы: Не знаю. У меня ведь тоже побывали. Дома.
Алекс: Тоже — собака?
Создатель бомбы: Да… Где-то зарыта собака… Что? Нет, чертежи не тронули. Может, перефотографировали (подносит к лицу воображаемый фотоаппарат). Чик. Чик. Вчера вечером обнаружил. И оставили письмо.
Алекс (берет из рук Создателя бомбы конверт, достает рисунок, рассматривает): Что это? Какой-то древний рельеф… А это кто, корова?
Создатель бомбы: Не знаю. На вечер договорился с одним искусствоведом. Повезу, спрошу.
Алекс: Смотрите, и собака в уголке!
Создатель бомбы: Может, и собака. Идемте, Алекс. Я покажу вам кое-что поинтереснее. Тот самый агрегат.
Алекс: Вашу «Вавилонскую башню»?
Создатель бомбы: Да. Идемте. Я должен вам все это показать. Если со мной вдруг что-то произойдет, то…
Уходят. Темнота.
Темнота
Дорога обратно в офис была дорогой из полудня в ранний вечер. Небо вдруг вылиняло, потемнело, свернулось.
Машина, в которой трясся Алекс, постоянно ломалась. Шофер выходил, распахивалась челюсть капота, капала мертвая мазутная слюна.
Алекс смотрел, как водитель ходит вокруг машины, как вокруг раненого жеребца, и снова звонил Биллу.
«Умер он, что ли…» — думал Алекс, слушая гудки.
Звонить Акбару он боялся. Звонить Соат не хотел.
— Странные вещи в городе творятся, — сказал водитель, вернувшись. — Новые разбойники появились. Загримированы под милицию. Посмотришь, ничем от милиции не отличить. Форма, глаза, запах, — все как у милиции.
Машина поехала.
— А отличить их можно только по тому, что денег не берут. И без суда на месте суд делают. Без денег. Говорят, Правительство им такое разрешение дало.
— Кому?
— Разбойникам, — сказал водитель.
«Что же делать… Что-то надо делать…» — думал Алекс, глядя на кровавое яблоко светофора.
— Между прочим, их привезли из Англии. И сама королева приказ отдала. Наши молчат; кому охота с английской королевой базарить? Кореш в аэропорту работает; собственными глазами, говорит, видел, как их из самолета под музыку разгружали…
— Кого? — спросил Алекс.
— Разбойников, — сказал водитель.
Наклонившись к Алексу, добавил:
— Сучка не нужна, спаниэль? Обалдеть, какая добрая…
Подъехали к офису. К машине кинулись какие-то люди.
Узнав Алекса, стали рассказывать ему свою жизнь.
Сережа стягивал с себя веселый галстук и собирался уходить.
Посмотрел на входящего Алекса:
— Все ушли.
Снова стал что-то собирать, закрывать, застегивать.
— У нас объявили неполный рабочий день? — спросил Алекс. — Сережа промолчал. Алекс сел и стал наблюдать, как охранник готовится к бегству. — Билл просил меня подежурить ночью, — сказал Алекс.
— Да, он прислал факс.
— Факс?
Сережа сел напротив Алекса. Посмотрел на него трусливыми мужскими глазами:
— Алекс, ты что, серьезно собираешься здесь оставаться?
— А что?
— Ну и оставайся.
— Ну и останусь. Схожу только, поужинаю…
— Можешь расслабиться. О тебе позаботились.
— В смысле?
— В смысле ужина. Из ресторана заказали. Ножички-вилочки, все дела… Там, у Акбара в кабинете.
— Серьезно? — Алекс поднялся, собираясь сходить и посмотреть.
— Первомайская шутка, — сказал Сережа и тоже поднялся.
«Да, сегодня же Первое мая…» — вспомнил Алекс и почувствовал запах открыток, которые надписывал в детстве: розовые цветы и трудящиеся — цена 5 коп.
— Алекс!
Сережа направился к выходу. Могучий, геометрически правильный Сережа. Вылитый трудящийся.
— Алекс, не оставайся тут… Фигово здесь.
«Чем я виновата? — говорил кто-то на улице. — Все до копеечки им отдала…»
Кто-то плакал по-узбекски.
«…до крохотной копеечки!» — клялся голос.
Алекс стоял в дверях кабинета Акбара.
Из полумрака на него глядел ужин. Хрусталь… Длинные свечи — раз, два… Двенадцать свечей. Алекс поймал в сумерках включатель. Нажал.
Лампы молчали. Еще раз нажал. Подошел к окну, стал поднимать жалюзи. Слабая струя света брызнула в лицо. И тут же опустил жалюзи. Он успел увидеть головы, которые как-то протиснулись сквозь решетку и смотрели в комнату, прижав к стеклу расплющенные носы. Алекс закрыл глаза и прислонился к стене.
Две обычные женщины Плюша и Натали живут по соседству в обычной типовой пятиэтажке на краю поля, где в конце тридцатых были расстреляны поляки. Среди расстрелянных, как считают, был православный священник Фома Голембовский, поляк, принявший православие, которого собираются канонизировать. Плюша, работая в городском музее репрессий, занимается его рукописями. Эти рукописи, особенно написанное отцом Фомой в начале тридцатых «Детское Евангелие» (в котором действуют только дети), составляют как бы второй «слой» романа. Чего в этом романе больше — фантазии или истории, — каждый решит сам.
Новый роман известного прозаика и поэта Евгения Абдуллаева, пишущего под псевдонимом Сухбат Афлатуни, охватывает огромный период в истории России: от середины 19-го века до наших дней – и рассказывает историю семьи Триярских, родоначальник которой, молодой архитектор прогрессивных взглядов, Николай, был близок к революционному кружку Петрашевского и тайному обществу «волхвов», но подвергся гонениям со стороны правящего императора. Николая сослали в Киргизию, где он по-настоящему столкнулся с «народом», ради которого затевал переворот, но «народа» совсем не знал.
Поэзия Грузии и Армении также самобытна, как характер этих древних народов Кавказа.Мы представляем поэтов разных поколений: Ованеса ГРИГОРЯНА и Геворга ГИЛАНЦА из Армении и Отиа ИОСЕЛИАНИ из Грузии. Каждый из них вышел к читателю со своей темой и своим видением Мира и Человека.
Философская и смешная, грустная и вместе с тем наполняющая душу трепетным предчувствием чуда, повесть-притча ташкентского писателя Сухбата Афлатуни опубликована в журнале «Октябрь» № 9 за 2006 год и поставлена на сцене театра Марка Вайля «Ильхом». В затерянное во времени и пространстве, выжженное солнцем село приходит новый учитель. Его появление нарушает размеренную жизнь людей, и как-то больнее проходят повседневные проверки на человечность. Больше всего здесь чувствуется нехватка воды. Она заменяет деньги в этом богом забытом углу и будто служит нравственным мерилом жителей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.