— Мне кажется, что волки заметили кого-то, — сказала она.
И картина, созданная, ее собственными словами, предстала перед ней с ужасающей ясностью.
— Да, похоже на то, — согласился Росс. — Скорее всего это старый ворчливый дикобраз взобрался от них на дерево. Попадет же им от него!
— Я не думаю, чтобы волки были так глупы, — возразила девушка и, приняв какое-то решение, вдруг начала поворачивать лося.
— Не будете ли вы так добры выйти из саней и приподнять их, чтобы сани не опрокинулись при повороте?
— Но согласится ли на это ваш лось? — воскликнул молодой человек.
Животное, повидимому, не только не имело ничего против, но казалось, даже желало сразиться с врагами. Когда сани повернули на дорогу, ведущую к Черной Реке, Аманда сказала, словно извиняясь:
— Может, это ужасно глупо с моей стороны, но, видите ли, я боюсь, что там с волками человек.
Аманда погнала лося вперед. И вдруг в этот момент снова раздался возбужденный вой нескольких волков.
— Несомненно, они сторожат кого-то! — воскликнул Росс. — И они совсем недалеко отсюда, вон за тем поворотом.
Едва он успел это выговорить, как, покрывая вой волков, раздался громкий крик — смелый и властный крик человека. У Аманды замерло сердце.
— Слышите? — ахнула она. — Это отец!..
IV. Спасение отца
То, что несколько последних миль его преследовали по пятам пять волков, не очень пугало Джона Карсона. Только изредка мелькала жуткая мысль о том, что произошло бы, если бы он упал или сломалась лыжа. И вдруг действительно, его лыжа зацепилась за верхушку пня, скрытого под снегом, и он полетел головой в снег. Падая, он слышал треск сломавшейся лыжи.
Мурашки пробежали у него по спине. Он вскочил на ноги, протирая глаза от снега, и повернулся лицом к своим врагам, но сейчас же снова опустился на снег, так как не мог твердо ступить на правую ногу.
Волки бросились вперед, но у них не хватило мужества напасть на человека. Трое из них стояли, оскалив клыки и сверкая своими зелеными глазами. Сердитый крик и легкое помахивание блестящим лезвием топора убеждали их, что человек еще слишком опасен для них. Приходилось выжидать, и они отступили назад. Но ждать они не любили. Два волка уселись на задние лапы и нетерпеливо завыли. Может быть, они хотели привлечь воем остальных волков своей стаи, которые помогли бы им овладеть жертвой.
Джоном Карсоном постепенно овладевал ужас. Он боялся, что сломал себе ногу и что в конце концов, измученный страданием и ослабевший от холода, он не будет в состоянии отражать эту трусливую стаю. С сильно бьющимся сердцем ощупал он ушибленное место и почувствовал облегчение: кости были целы. Очевидно, он только растянул на ноге сухожилие.
Но он знал, что ему понадобится слишком много времени на то, чтобы добраться до дома, волоча шаг за шагом по глубоким сугробам свою беспомощную ногу и отбиваясь от волков, которые осмелеют, когда поймут его положение.
Он упрямо стиснул зубы, высвободил ногу из бесполезной для него теперь лыжи и выпрямился во весь рост, стоя на одной ноге и пользуясь уцелевшей лыжей вместо костыля.
Вдруг до его ушей долетело бряцание колокольчика. Он громко крикнул. Ему ответили два голоса — мужской и женский. К своему удивлению он узнал голос Аманды. Но он окончательно был поражен, когда минуту спустя из поворота дороги показался огромный лось, важно шагавший по снегу и тащивший за собой сани. При этом странном зрелище волки невольно отступили. Из саней грянул выстрел, за ним другой, и один из волков подпрыгнул и беззвучно вытянулся на снегу. Остальные пустились бежать, совсем распластавшись на снегу. В следующую минуту странный экипаж остановился перед Карсоном. Лось фыркал и мотал головой, словно приписывая себе всю честь победы.
— Отец!! Отец! — крикнула Аманда, с трудом удерживаясь от рыданий и, выпрыгнув из саней, бросилась к отцу. — Что, что случилось?
Веселый смех Джона Карсона успокоил ее.
— Ничего, — сказал он, — кто-то мне подставил ножку. Но ты очень кстати оказалась здесь со своим зверинцем. Волки имели свое собственное мнение относительно моего лечения, но я не мог согласиться с ними, и потому предстояла большая схватка.
— О отец! — прошептала Аманда.
И ей так ясно представилось, что могло бы произойти, если бы она проехала мимо, не свернув на дорогу, ведущую к Черной Реке, что она опустилась на снег и заплакала…
Рассказ А. Барченко
Нас было только четыре человека, которые жили на лесопилке постоянно: высохший, как листовой табак, старик-индеец, по прозвищу «Раттльснэк»[1], ходивший за лошадьми, негр Аарон, кочегар и смазчик, мой помощник и я — машинист.
Бывали месяцы, когда возле нашей избушки вырастал целый город дощатых бараков. Появлялись долговязые фигуры обитателей соседних штатов, бродили остроносые метисы и с хрипом давился граммофон под навесом временного «клуба».
Тогда день и ночь визжали лебедки, стонали блоки, там и сям, словно пистолетные выстрелы, раздавался стук падавших досок, и, облупив ржавчину с тоненьких рельс, весело бегал с гружеными платформами к берегу заводский, паровоз «Джимми»[2]. Нарождалась эта кипучая жизнь весной, к концу ледохода, когда с устья реки поднимались пароходы, грузившие лес, когда вязали плоты и с гор скатывали к лесопилке по мощеным откосам заготовленный за зиму лес.
