Оно остановилось на поверхности мутного стремительного потока, погрузившись туловищем в воду и выставив уродливую морду с лопатообразным носом, широкими отверстиями вместо ушей и огромными круглыми глазами, в которых мелькали искорки дикого страха.
Этот страх был вполне основателен: над ним в воздухе кружились два других чудовища, еще надеявшихся схватить ускользавшую от них добычу.
Но оно уже заметило густую заросль у ближайшего берега, по высоте и густоте далеко превосходящую все те удобства, которыми оно пользовалось в своем прежнем убежище, выше по течению реки. Ловко взмахнув плавниками, оно юркнуло в темную чащу, спасаясь от преследования врагов.
Время от времени над рекою пролетал гигантский ящер. Голова скрывшегося удивленно поворачивалась на гибкой колоннообразной шее, взвивалась на высоту трех-пяти метров, зорко следила за полетом незнакомца и затем, плавно покачиваясь, погружалась в теплую воду.
Вода здесь была прозрачна, так как быстрое течение потока не позволяло ей застаиваться у берегов. Поток имел пятнадцать километров в ширину. Противоположная сторона была так далеко, что казалась ровной, низкой зеленой полоской, хотя на самом деле была покрыта мощным лесом высочайших хвощей и папоротников.
Ближайший берег, на расстоянии трех-четырех километров от реки, внезапно круто подымался вверх цепью отвесных гор, увенчанных голыми ярко-красными утесами.
А между скалами и водой приютилась роща саговых пальм, раскачивающихся и грузно склонявшихся при каждом сильном порыве ветра, точно по ним проезжала исполинская колесница.
Местами на вершинах утесов сидели странные птицеподобные существа с длинными клювами, снабженными частыми, острыми зубами.
Вот одно из них оторвалось от скалы и полетело вдоль реки по направлению к морю. Его крылья – шести метров в размахе – казались не птичьими, а скорее крыльями мифического дракона. На концах их виднелись сильные когти, а лапы напоминали конечности ящеров.
Чудовище, лежащее в заросли, вновь вытянуло шею, поглядывая на странную птицу с некоторым любопытством, но на это раз, по-видимому, без страха.
Поднявшись на высоту около двадцати метров, птица метнулась в сторону, точно собираясь направиться к противоположному берегу и не замечая покоившейся над зарослью головы. Но вдруг, издав резкий, пронзительный крик, она в одно мгновение сомкнула крылья и камнем упала в заросли на беспечно выглядывавшую из них голову рептилии.
Как ни стремительна была эта неожиданная атака, – в лапы хищной птицы попали лишь грязь да тина, фонтаном поднявшиеся на том месте, куда исчезла голова и тело пресмыкающегося. В это же мгновенье случилось нечто неожиданное. По меньшей мере на тридцать метров кругом вскипела и забурлила вода.
Но огромная птица-ящерица была слишком взбешена, чтобы заметить это явление, или, может быть, недостаточно прозорлива, чтобы его понять. Она вновь поднялась вверх. Поскрипывая зубами и яростно сжимая когти, она стала описывать над зарослью широкие, низкие круги в ожидании нового появления намеченной жертвы.
Однако то, что случилось, превзошло все ее ожидания и оказалось для нее роковым.
Вода в заросли заволновалась так сильно, точно в глубине началось вулканическое извержение. Внезапно в одном месте образовалась глубокая воронка. Из середины ее быстро поднялась вверх зеленая гладкая колонна.
Казалось, что на поверхности реки чудесным образом выросла пальма. На самом же деле это была длинная шея все той же чудовищной рептилии. Голова ее на этот раз была запрокинута назад, глаза злобно сверкали, в зиявшей пасти обнажились ряды ровных, сточенных зубов.
И прежде, чем ослепленная яростью птица успела метнуться в сторону, рептилия ловко сомкнула челюсти на ее крыле и так же быстро увлекла ее за собой в пучину.
Борьба продолжалась в глубине еще несколько мгновений. Но вот от места сражения во все стороны побежали мелкие, частые волны, пена окрасилась в лимонно-желтый цвет, и вслед за тем на поверхности показалось тело хищной птицы с помятыми, поломанными крыльями, свернутой шеей и слабо вздрагивающими лапами.
Голова рептилии также высунулась вновь, безучастно поглядывая на побежденного противника. Тело птицы не привлекало чудовища, так как, при всей своей величине и мощи, оно питалось лишь сочными травами и мясистыми водорослями.
Между тем, в ожидании исхода сражения, вокруг заросли столпились сотни разных гадов – полурыб, полукрокодилов. Хищно насторожившись, они с нетерпением ждали конца. Они знали, что, кто бы не победил, на их долю выпадет богатая добыча.
Пораженная птица еще билась на воде в предсмертных судорогах, когда они набросились на нее и в одно мгновенье разорвали на клочки. Одни удовольствовались кусочками крыла или хвоста, другие полакомились лапами, но наиболее ожесточенная борьба разгорелась из-за туловища птицы. В ожесточенной схватке несколько гадов закусали друг друга насмерть и тем доставили новую пищу остальным.
Птицы, сидевшие на вершинах прибрежных утесов, не оставались безучастными зрителями сражения. Они кружились над красными скалами и издавали резкие, пронзительные звуки, выказывая большое волнение.
