Лошадиные истории - [26]

— Боже мой, Лелька, что ты делаешь?! — закричала бабка Даша, выбегая со двора. Тяжело дыша, она пересекла путь Леле и остановила ее, схватив за руку. — Да как же ты смеешь драться?.. Ты забыла, чья ты дочь, чья внучка?!

Леля пыталась вырваться из бабкиных рук, но та держала крепко. Бросив крапиву, Леля крикнула вслед Петьке:

— Не попадайся мне на глаза, хулиган!

— Да ты сама хулиганка! — вскричала бабка Даша. — Посмотри, на кого ты стала похожа! Царица небесная!..

Судорожно почесываясь, Леля возбужденно выкрикивала:

— Он, бандюк, нас крапивой хлестал! Пристает и пристает! А я разозлилась и как дам ему!..

— Цыть! Язык распустила! Людей бы постыдилась. Во что ты превратилась?.. Родители на тебя такую посмотрят, что нам скажут?

Бабушка затащила внучку во двор под шелковицу, в тени которой сидел дед, починяя седло.

— Ты посмотри на эту бандитку, Лукьян!

Дед, ковыряя шилом седло, с философским спокойствием посмотрел на внучку.

— Лукашка, он сам ко мне привязался! — Леля улыбнулась деду. Курносое лицо ее было запылено и поцарапано. — Понимешь, он такой нахал, просто ужас… Лезет и лезет, напрашивается.

— Дело в том, что Петька тебя любит, — заключил дед. — В этом вся штука.

— Ну да? — с отвращением произнесла она, но задумалась.

А бабка Даша тянула свое:

— Она ж надысь еще была такая аккуратная, такая приглядная!

Леля озорно подмигнула деду.

— Надоело быть аккуратной да приглядной!

— Порода свое показывает: вся в отца, — отозвался дед. — Он таким же смалу был. Естественный закон природы, так, Леля?

— Так точно, Лукашка!

— Посмотрю я на вас — больно ученые вы, — обиделась бабушка Даша.

Обняв деда за шею, Леля горячо зашептала ему на ухо:

— Деда, возьми меня в летний лагерь. Соскучилась я по лошадкам — мочи нету. Я буду во всем помогать тебе. А тут делать нечего, скука смертная…

— Затопчут тебя кони — дождешься, — все еще обижаясь, предупредила бабка. Она, видно, сердилась на внучку за то, что та не брала ее в расчет.

— Ну что ты, бабаня, милая! — Леля тут же приласкалась к ней, — Не затопчут меня лошадки, бабулечка! Они умные! — и снова подмигнула деду.

— Она понимает лошадей, — убежденно сказал он.

— И они меня понимают, — подхватила Леля и поцеловала бабушку.

— Ну и хитренькая же ты! — смягчилась та.

— А в этом Леля пошла в тебя, — заметил дед невзначай.

— Разве я была хитрой?

— Ты и теперь такая.

— Ох, с вами говорить — мед пить! Езжай, Лелька, да только приведи себя в порядок, а то кони испугаются тебя, забрыкают.

Они пообедали и неторопливо собрались к отъезду на целую неделю. И вот дед Лукьян наконец сел в седло и хотел помочь внучке забраться на коня, но она отказалась от помощи.

— Я сама, я сама! — схватилась за переметную сумку, подпрыгнула, легла животом на круп коня и, развернувшись, боком уселась на нем.

— Ишь ты, как наловчилась!

— Смотри не свались, — обеспокоилась бабка.

— Да что ты, бабуля, в первый раз, что ли!

…Они ехали шагом по пустынной станичной улице, залитой полуденным зноем. Дед покуривал, задумчиво глядя перед собой. Леля озиралась по сторонам. Пусто. Все живое пряталось в тени, в прохладе. Нет, однако, не все!.. Не прятался от жгучего солнца ее мосластый неприятель Петька. Он ремонтировал свинюшник — заделывал дыру. Увидев ее, бросил молоток, подбежал к тыну, замахал руками, привлекая к себе внимание. И явно обрадовался тому, что Леля заметила его. Это приятно поразило ее, она безотчетно улыбнулась и приветственно взмахнула рукой. Он замер, не веря своим глазам. И тогда Леля, подчиняясь необъяснимому порыву, жестами и мимикой передала ему: «Я еду в летний конский лагерь. И ты приезжай. Вдвоем веселей будет. Понял?»

Петька торопливо закивал, ткнул себя в грудь, а потом показал рукой в степь. Так они помирились…

…И вот теперь Леля с непонятым волнением подъезжала к Петькиному двору: надо ведь было передать ему поручение деда Середина, чтоб немедленно приезжал в летний лагерь, и отдать коня. Ну, и кроме всего, просто хотелось повидать его. Правду сказать, она соскучилась по этому чудаку!.. Последние три лета они дружно работали, помогая во всем своим дедам, и сдружились крепко.

Петька полол картошку в огороде. Видно, с раннего утра работал — широкая полоса огорода была свежепротяпана. Леля свистнула, вложив два пальца в рот (Петька и научил так необычно свистеть — с жужжанием). Услышав знакомый сигнал, он бросил тяпку, присмотрелся — едва узнал ее! — и бросился к ней бегом, без всякого усилия перепрыгнув тын, отгораживавший двор от огорода. А Леля дала посыл своей резвой кобылке, и та смаху перескочила ограду и стала перед Петькой как вкопанная. А он даже присел от восхищения, хлопнув себя по коленям:

— Фу-ты ну-ты, ножки гнуты! Какая красуля! Я таких даже в кино не видел.

Да, Леля была одета непривычно для глаза хуторского парнишки: в хорошо пошитой гимнастерке с отложным воротником, перепоясанной наборным ремешком, в бриджах такого же темно-зеленого цвета, в мягких сафьяновых сапожках. Каштановые вьющиеся волосы прикрывал темно-синий берет, который очень шел к ее темно-серым глазам.

А на Петьке были латаные дедовы галифе, драная сорочка и дырявые черевики. Он был похож на бродягу Челкаща. За год парень подрос, окреп, в плечах раздался. И лицо изменилось, повзрослело, скулы стали резче, а глаза, зеленые, блескучие, — серьезней.