Лоринг - [157]

Всё еще не осознавая произошедшего, я глупо смотрел на буквы, на закрученную подпись. Снежинки падали, покрывали бумагу тонким слоем.

— Вы доказали, что держите слово, — подтвердил я, сдул снег и сложил помилование в конверт. — Но дорогой ценой.

— Если проявлять скупость в вопросах собственной чести, то легко прослыть дешевкой, — он усмехнулся в усы.

Мы медленно шли от дома Энтони вдоль набережной. Снегопад усилился, белая стена отделила нас от Асилума с его лицемерием и гордостью, самоотверженностью и милосердием.

— Что теперь будет с вами? — спросил я и спрятал руки в карманы.

— Посмотрим. Энтони не сдастся и приложит все усилия, чтобы меня уволить. А вот получится у него или нет, это время покажет, — он покосился на меня, покачал головой, усмехнулся своим мыслям. — Не знаю, кто послал мне тебя, Лоринг, и достойно ли я справился с этим испытанием. Но скажу тебе одно: вали из Асилума. Беги, куда глаза глядят. Потому что если я однажды услышу о тебе, если узнаю, что ты взялся за старое, никакая бумажка тебя не спасет. Это ясно?

Инспектор остановился и удивленно огляделся. Он даже не заметил, в какой момент остался на улице один. Снег пуще прежнего сыпал с неба, скрывая мою удаляющуюся фигуру.

* * *

На вокзале было шумно, как обычно. Запах горького дыма и машинного масла смешался с ароматом имбирного чая и кофе, что подавали на передвижной лавке. Люди разбирали горячее печенье и напитки, пытаясь согреться в ожидании команды к посадке.

Я сидел в вагоне на диванчике, обитом синим бархатом. В Рождество многим достаются подарки от близких, вот и я решил подарить себе билет на Западный экспресс в вагоне для богачей. Пришлось немного прогуляться по пустующим усадьбам, пока их хозяева плясали на балах. С них не убудет, а мне какая-никакая благодарность от Асилума за спасение. Без моего участия в этой грязной истории сегодняшнее утро наша страна встречала бы под предводительством императора, который в скором времени превратился бы в кровавого тирана. Отбросы общества, вроде меня, стали бы подопытным материалом для свихнувшихся ученых, и марш непобедимой армии сотрясал бы каждую непокорную страну.

Я сделал глоток горячего шоколада из чашки. Напиток горчил и оставлял терпкий привкус, но я никогда раньше себя им не баловал. Думаю, сегодня самый подходящий для этого день.

Проводники засуетились, стали торопить пассажиров. Поезд вот-вот отправится на западную границу Патрии Магнум. А куда потом — я еще не думал. Передо мной целый мир.

— У вас не занято?

Я повернулся и обомлел. На пороге купе стоял человек, которого я безошибочно узнал, хотя произошедшие с ним перемены были грандиозного масштаба. Я подобрался и машинально потянулся к левому рукаву, где привычно хранил нож, и только спустя пару секунд понял, что мне нечего бояться. Направленный на меня взгляд был полон удивления, любопытства, некоторого смущения, но уж никак не враждебности.

Передо мной был Стоун. Маньяк, названный венаторами «Ртутная Крыса», но судя по тому, как он выглядел, это был другой человек. Абсурдно, понимаю. Его лицо, раздутое от постоянного напряжения, осунулось, появились утонченные скулы, и вернулось сходство со старым снимком, который я когда-то в другой жизни нашел в замке. Мышцы на его руках и ногах уменьшились, и костюм сидел довольно сносно, хоть и был несколько тесноват. Я узнал, чья это одежда.

Стоун держал в руках пальто и саквояж. Похоже, он собрался путешествовать налегке, как и я.

— Простите? — напомнил он о себе, смущенный моим долгим молчанием.

— Присаживайтесь, — медленно произнес я, все еще не понимая, что его сюда привело.

Он потоптался немного на входе, затем положил свои вещи и сел ближе к окну. Наверное, я слишком пристально на него смотрел, поскольку Стоун сперва начал ерзать на сидении, а затем неловко рассмеялся:

— Простите, вы действительно можете сердиться. Я веду себя глупо.

Я вопросительно поднял брови.

Стоун посмотрел на меня, убедился, что я не собираюсь ничего предпринимать, и тихо признался:

— Я немного рассеян. Никак не могу понять, что я здесь делаю. Меня зовут… — он нахмурил брови, явно прилагая усилия, чтобы вспомнить. — Дерек Стоун! Мысли немного путаются.

Он протянул мне руку. Я замешкался. Глядя в его лицо, было тяжело избавиться от ощущения, что это все грандиозный обман. Разве не этот человек несколько раз пытался меня убить? Не он терроризировал Асилум?

Я пожал его руку. Ладонь была сухой и теплой, вены больше не выпирали из-под кожи.

— Арчи Лоринг.

— Лоринг, — он будто разминал мое имя, пытаясь уловить в звучании подсказку.

Какое-то время мы помолчали, но то и дело украдкой смотрели друг на друга. Стоун не выдержал первым:

— Я вынужден извиниться. Дело в том, что я вас откуда-то знаю.

— Вот как?

— Да, уверен, что мы встречались прежде. Понимаете… я немного рассеян. Кажется, я это уже говорил? Представляете, никак не могу вспомнить. Ничего не могу вспомнить. Все как в тумане. Я не знаю, зачем пришел на вокзал. А потом увидел вас в окне, и понял, что мы знакомы.

— Я вас никогда не знал.

Вагон вздрогнул, заскрежетали колеса, состав тронулся. Проводники заскакивали на ходу. Помогали опоздавшим пассажирам.