Лопоухий Илюк - [17]

«Дедушка, нельзя жить на горячей сковороде! Только коснись, сразу волдырь вскочит!»

«И всё же люди там живут и вовсе не жалуются».

«Значит, сначала они залили огонь под сковородой!»

«Молодец, внученька! Угадала! Именно — залили! Ты, конечно, слышала такое слово: «Каршй». Эта Каршйн-ская степь была настоящей горячей сковородой! Чтобы остудить «сковороду», люди привели туда воды Аму-дарьи, и она ручьями разошлась по степи. Сегодня мы с тобой поедем в Талимарджан — новый город, поднявшийся в этой пустыне».

По дороге дедушка рассказал ей:

«Внученька, про нашу землю говорят: прекрасный Узбекистан. А ведь у нас было много страшных пустынь. Поэтому я хочу сказать: Узбекистан — земля, которую сделали прекрасной! На склонах гор наш народ выращивает сады и виноградники, а в страшные пустыни приводит могучую волшебницу — Воду. И смотришь: там, где была пустыня, вырастает хлопок! Если несведущий человек посмотрит осенью на узбекскую землю сверху, с самолёта, он может испугаться: «Какое несчастье! Какая беда! Узбекистан, солнечный Узбекистан, Узбекистан с красными яблоками, алыми гранатами, оранжевыми персиками, жёлтыми абрикосами покрыт снегом! Узбекистан под сугробами!» Но зря поднял бы он переполох! Когда созревает хлопок, вся земля — словно под снегом!»

Вспомнила девочка об этом путешествии и подумала с гордостью: «Мой брат живёт в новом городе. Волшебница Вода слушается его!» Вспомнила и воскликнула:

— Мой брат живёт в Талимарджане! Я — узбекская девочка! Я — Зульфия!

Девочка взглянула на Илюка и, словно прощаясь со своей мечтой, на миг стала грустной.

— Знаешь, Илюк, я — узбечка!

— Знаю! — сказал Илюк.

И Зульфия взлетела в воздух.

Поднялся шум-гам. Всех громче кричал Острый Зуб:

— Я так и знал, что Зульфия — здесь!

А дети кричали:

— Она — Зульфия! Она — Зульфия!

— Она — Жульфия! Она — Жульфия! — повторял за ними карапуз лет двух.

— Зульфия! — сказал Илюк. — Там, в Хиндустане, у меня есть сосед, тоже слонёнок. До чего он любопытный! Он даже камни поднимает и заглядывает под них. Такой дотошный — хочет до всего дойти своим умом, увидеть своими глазами, услышать своими ушами, обнюхать своим хоботом. Стоит его позвать, и он тут же прибежит сюда! Вот тогда, Зульфия, ты сядешь на этого слонёнка и отправишься в Чувашию! А мы с Хеведусь выйдем тебя встречать!

— А у него есть хобот? — спросила Зульфия.

— Есть! И хобот, и ноги, и хвост!

— Ног и хвостика не надо, достаточно и хобота!

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, в которой одна девочка спорит с тысячью, и не только спорит, но и побеждает!

Афиша была прибита к телеграфному столбу, стоящему посреди хлопкового поля. Такой удивительной афиши наши два путешественника не видели никогда. По натянутому канату бежит крохотный ёжик, на иголках у него лежит доска. А на доске прямо на голове стоит человек и широко улыбается. Наверху написано: «Цирк!», внизу: «Знаменитый дрессировщик Азамат!» Илюк прочитал:

— «Цирк! Знаменитый дрессировщик Азамат!»

— А что такое «цирк»? — спросил Острый Зуб.

Илюк недоуменно поднял хобот и опустил — он тоже не знал. Из четырёх слов он понял одно— «знаменитый».

Но в городе, который начинался сразу за хлопковым полем и куда шли наши путешественники, у всей детворы сейчас на языке были только эти слова: «цирк», «Азамат», «дрессировщик», «знаменитый».

Хорошо, что в город время от времени приезжает цирк! Полезно необычайно! Детей просто не узнать! Только родители скажут: «Смотри, вот не возьмём тебя в цирк!» — и самые отъявленные лодыри начинают канючить: «Быстрее дайте мне работу! Найдите же хоть какую-нибудь работу!» Сорванцы, которые с утра до ночи носились по улице, стали домоседами. Пообещай им билет в цирк — и силком на улицу не выгонишь. А самые послушные стали своенравными, говорят дерзко, с блеском в глазах: «Я всё равно пойду в цирк!»

Три мысли не давали детям покоя в эти дни.

Первая: «Эх, один раз я уже был в цирке — попасть бы во второй!»

Вторая: «Эх, два раза я уже побывал — вот бы в третий!»

Третья: «Эх, есть люди, которые целых три раза видели это представление, а мне бы взглянуть хоть разок!»

Выходит, про цирк знали все, кроме Илюка и Острого Зуба. И потому люди, работавшие в поле, увидев слонёнка, закричали:

— Смотрите, слон! Из цирка убежал!

— Наверное, это слон Азамата!

— Поймаем и отвезём в цирк!

Острый Зуб, увидев, что к ним идёт толпа, тут же юркнул под «лопух». Толпа ласковым голосом стала подзывать к себе слонёнка. Илюк знал: у людей два разных голоса. Если слоны растопчут поле или огород, люди кричат громко и сердито. Когда же люди хотят угостить слона чем-нибудь вкусненьким или помочь ему (как, например, Чабан!), голос у них тихий и ласковый. И хотя сейчас в ухе запищало: «Илюк, бежать! Надо бежать!», Илюк даже собственного уха не послушался — спокойно зашагал навстречу людям. И тут же его переднюю левую ногу захлестнул аркан, второй аркан захлестнул заднюю правую ногу — да так ловко, можно подумать, что эти люди всю жизнь только и делали, что ловили слонов. Илюк мотал головой, ушами, хоботом, бросался вперёд, назад — и безуспешно.

Подъехал грузовик. Притащили толстые доски, одним концом положили на землю, а другим — на край кузова, и несколько человек по ним затащили Илюка в грузовик. Машина тронулась. Ноги слонёнка разъехались. Он бы упал, но верёвки, которыми его привязали к, бортам, удержали его. Илюк хотел разъяснить людям их ошибку, он без конца повторял одно и то же: «Я не трогал ваших полей и огородов! Даже хлопковой коробочки не сорвал!» За что поймали, куда его везут, что он сделал плохого?!