Ломая печати - [46]

10 мая. Немцы напали на Бельгию, Голландию. Перешли границу, прорвали французскую оборону. Для нас это возможность отплатить им за 15 марта 1939 года. Выступить против них с оружием в руках. Мы ждем приказа об отправке на фронт.

6 июня. Наконец! Мы отправляемся! Мы в районе Монтень-сюр-Об. Примерно в двухстах километрах от Парижа на юго-восток. Мало оружия. Еще меньше боеприпасов. На одного солдата только двадцать, а иногда десять, а то и восемь патронов.

11 июня. Переброска в Куломьер, в шестидесяти километрах от Парижа.

12 июня. 2-й полк первым вступает в бой. Защищает южный берег Марны. Левый сосед, французский 59-й пехотный полк, в это время начинает отступать. Итак, Марна! В первую мировую войну тут сошлись два миллиона солдат. Тогда тут победоносно сражались и чехи и словаки, добровольцы 53-й французской пехотной дивизии. Сейчас сражаемся мы.

История повторяется?

13 июня. Мой 1-й полк занимает оборону на подступах к Куломьеру в составе 23-й дивизии. Накануне первый бой. Немцы прорвали правый фланг дивизии. Мы отходим с северного берега на южный. За час до полуночи мы получаем приказ прикрывать отход французских частей на юг.

14 июня. Изнурительный ночной поход. Утро у Планси л’Аббе. Наскоро укрепляем оборону. Вдруг сообщение, от которого захватило дух: немцы занимают Париж. Отступление дальше на юг, к Монтеро. Французские саперы взрывают у нас перед носом мост через Сену. Наш батальон вынужден переправляться на лодках и плотах. Над нами завывают «щуки». Вокруг гейзеры от взрывов бомб.

15 июня. Остатки нашего 1-го батальона отступают на Дьен, в ста пятидесяти двух километрах к югу от Парижа. Сильный артиллерийский обстрел, постоянные бомбардировки. Переходим мост через Луару. Немцы атакуют. Мы отражаем их атаки. Два дня удерживаем позиции против превосходящих сил противника.

19 июня. Новые оборонительные позиции. Наш первый батальон защищает Эннордре. Мы сражаемся, но фронт разваливается. Немцы выходят на фланги полка. Нам грозит окружение. Тех, кто бежал из Чехословакии и добровольно вступил во французскую армию, немцы в отличие от мобилизованных безжалостно расстреливают. Приходит последний приказ: оторваться от врага.

20 июня. Катастрофа. Петен капитулировал. В войсках хаос. Офицеры уходят из частей. Солдаты стараются раздобыть гражданскую одежду. Спасайся кто может. Мы в отчаянной ситуации. Где наш дом? Куда бежать нам, беженцам, пришедшим сюда добровольно сражаться за Францию, которая не хочет сражаться даже сама за себя? Я всегда был убежден, что в каждом французе живет мятежное чувство, чувство сопротивления кому-то и чему-то. Но тут каждый только за себя. Нам опять грозит окружение.

23 июня. Мы принимаем решение. Это отчаянный шаг тех, кому нечего терять. Другого выхода нет. Пробьемся к Агде. Оттуда мы отправились на фронт. Мы переходим демаркационную линию под Дижоном. Нас двести пятьдесят. Брошенных, деморализованных, дезориентированных, отупевших, внутренне сломленных. У нас есть раненые. Мы потеряли около четырехсот человек. В Агде мы приходим после отплытия из Сите последнего судна в Англию. Лагерь существует. Но теперь он называется Камп де Престер. Мы встречаем нескольких офицеров, отправлявших нас на фронт. Они в отчаянии. Как и мы. Сочувствуют нам. Солдаты, которых я привел, — это 15-я рота. Меня назначают командиром. И новая катастрофа. В лагере меняется начальство. Режим обостряется. Над нами сгущаются тучи. Новое начальство, новая политика, новые порядки. Меня должны интернировать. Мой проступок: я провел нашу часть через демаркационную линию после заключения перемирия, чем нарушил его условия. Приказ якобы прямо из Виши. Я попытался бежать. Сначала на югославском судне «Петар». Безуспешно. Потом пешком через Пиренеи. Меня схватили и привезли назад. И именно в это время в лагере взбунтовались марокканцы. На основе какого-то соглашения их должны обменять на офицеров — трех марокканцев за одного французского пленного — и послать на работы в Германию. Нам приказали подавить мятеж, но мы отказались. За подстрекательство к неповиновению меня решили интернировать. Новый начальник, капитан Прюдом, садист, алкоголик, с плеткой за голенищем сапога, по привычке, приобретенной в колониях, хочет судить меня военным трибуналом. Проект приговора — ссылка в колонию Сиди-Бел-Аббес в Сахаре.

28 июня. Мне улыбнулось счастье. Прюдома сменил капитан Симьян. Он симпатизирует нам. Еще совсем недавно он летал вместе с нашими летчиками против немцев. Он не избегает разговоров, похоже даже, что он их ищет. Вспоминает многие имена наших летчиков, вместе с которыми воевал. Капитана Новака, чемпиона мира по воздушной акробатике, штабс-капитана Вашатко, второго лучшего истребителя Франции, сбившего пятнадцать самолетов. Он знает, что в самой лучшей эскадрилье «Аистов», сбившей 111 немецких самолетов, воевало десять чехословаков, и отзывается о них с восхищением. По его приказу мы остаемся в лагере. Группе подпольщиков стало легче действовать, она организует побеги.

В связи с опасностью интернирования или ссылки в Сахару, которая продолжает угрожать мне, я в числе первых кандидатов. Подпольщики, которые служат в штабе, раздобудут мне чистые документы о демобилизации. С ними мне надо добраться до Парижа. Оттуда поездом с репатриантами в Словакию. А потом через Стражске и Гуменне в Советский Союз.